царевна лебедь врубель по номерам

* Заказанный товар может незначительно отличаться от описания и изображения, размещенного на сайте (например, оттенки цветов, незначительные изменения в дизайне или упаковке и т.д., не влияющие на основные потребительские свойства товара), при этом основные потребительские свойства и иные существенные элементы товара и заказа остаются без изменений.

Условия доставки

Мы стараемся максимально лояльно подходить к выбору способов доставки товаров из нашего магазина, чтобы наши клиенты получали необходимое качество по наименьшей цене.

Доставляем во все населенные пункты России, Казахстана и Белоруссии.

Стоимость доставки будет рассчитана на этапе оформления заказа.

Способы оплаты

Оплачивайте покупки удобным способом. В интернет-магазине доступно 3 варианта оплаты:

— Наличные при самовывозе или доставке курьером. Специалист свяжется с вами в день доставки, чтобы уточнить время и заранее подготовить сдачу с любой купюры. Вы подписываете товаросопроводительные документы, вносите денежные средства, получаете товар и чек.

— Безналичный расчет при самовывозе или оформлении в интернет-магазине: карты Visa и MasterCard. Чтобы оплатить покупку, система перенаправит вас на сервер системы ASSIST. Здесь нужно ввести номер карты, срок действия и имя держателя.

— Электронные системы при онлайн-заказе: PayPal, WebMoney и Яндекс.Деньги. Для совершения покупки система перенаправит вас на страницу платежного сервиса. Здесь необходимо заполнить форму по инструкции.

Источник

Царевна лебедь врубель по номерам

Раскраски.ру — картины по номерам запись закреплена

Картина М.А.Врубеля «Царевна-Лебедь»— www.raskraski.ru/317ec2

Картина «Царевна-Лебедь» была написана в 1900 г. М.А. Врубелем под впечатлением оперы Н.А. Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане».

Михаил Александрович рисовал эскизы для декораций и костюмов, а его жена Надежда Забела-Врубель пела партию Царевны. При этом портретного сходства персонажа картины и певицы нет. Считается, что это собирательный образ любимых женщин, которые были в жизни художника.

Врубелю нравились сказочные герои, на своих картинах он часто изображал демонов. Одни знатоки утверждают, что Царевна-Лебедь тоже демон, несмотря на то, что персонаж положительный. Другие ассоциируют ее с Афродитой, рожденной из морской пены.

Большие и печальные глаза девушки сразу привлекают внимание. Есть в них что-то загадочное, притягательное, колдовское.
Художник сумел передать момент превращения девушки. Кажется, что она прощается со зрителем. Еще мгновение и она отвернется, взмахнет крыльями и обернется птицей.

А вы рисовали эту картину по номерам? Поделитесь впечатлениями.

Источник

Михаил Врубель Царевна-Лебедь

«Царевна-Лебедь» (1900 г) – это одна из самых загадочных картин Врубеля. Сюжетно этот образ связан с русскими сказками и мифологией, а также со знаменитыми литературными образами – царевны-лебеди из «Сказки о царе Салтане» А. Пушкина, а также героини оперы Н. А. Римского-Корсакова по сюжету всё той же сказки Пушкина. Партию Царевны-Лебеди из оперы пела жена Врубеля – Надежда Забела-Врубель. Художник любил воплощать образ горячо любимой жены во многих своих картинах.

По словам современников, голос у неё был «ни с чем не сравнимый, ровный-ровный, лёгкий, нежно-свирельный и полный красок или, точнее, сменяющихся переливов одной какой-то краски, предельно выразительный, хотя и совершенно спокойно льющийся… И какой облик! Возможно ли было, раз увидев это существо, не обольститься им на всю жизнь! Эти широко расставленные глаза, пленительно-женственная, зазывно-недоумённая улыбка, тонкое и гибкое тело» (Михаил Гнесин).

Картину художник пишет на хуторе Ге близ станции Плиски в Черниговской губернии летом 1900 года. Врубель изображает жену на фоне собственных декораций к «Сказке о царе Салтане», в костюме, сочиненном им для спектакля. Но сценическая условность претворена в сказочную.

Момент перевоплощения лебедя в хрупкую и загадочную красавицу-царевну словно остановлен и длится, а свет заката преображает реальность, делает ее зыбкой и многозначительной. Мерцание больших глаз Царевны-Лебеди подобно блеску драгоценных камней перстней и кокошника, которые своим обилием и тяжестью усиливают впечатление ее хрупкости.

Царевна с полотна Врубеля таинственна и загадочна, лицо её печально. Изображена Царевна-Лебедь на фоне спускающихся над морем сумерек, узкой полоски заката на горизонте и далёкого города (фоном послужили декорации к спектаклю — город Леденец, выполненные художником).

От её прекрасного лика с тонкими чертами лица, полными чувственными губами, худощавого овала лица, огромных, проникновенных и каких-то непостижимых глаз, тонкого кружева фаты, сияния драгоценных камней на короне и на перстнях, воздушности белоснежных крыльев веет неземной красотой и благостью.

Эта дева напоминает лик ангела. Но ангела не только чуткого и ранимого, но и отстранённого от человека. Во всём ощущается – что она – существо из других миров, а не из этой бренной земли.

«Но картина — не костюмированный портрет артистки, это чарующий миф о высшей красоте, о тайне её проявления в мире. В эстетике символизма лебедь олицетворяет вдохновение, которое может и возвысить душу, и привести её к познанию тёмных, таинственных сторон жизни.

Художник наделяет свой образ демоническими чертами. Царевна-Лебедь — существо двойственной природы, она олицетворяет две стихии — тёмную, холодную водную и одновременно устремленную ввысь воздушную, небесную. Художник пытается уловить момент превращения девы в птицу, чудесную метаморфозу форм, словно тающих в последних лучах заката. Он передаёт ускользающее движение уходящей царевны. Изображение кажется бесплотным призрачным видением».

А. П. Иванов говорил об этой картине: «Не сама ли то Дева-Обида, что, по слову древней поэмы, „плещет лебедиными крылами на синем море“ перед днями великих бедствий?», имея в виду персонаж из «Слова о полку Игореве».

Источник

Художник Врубель не был моим любимым художником. Всё-таки, когда вы смотрите на картину, любую картину, она должна вызывать ответные чувства. Она должна будить мысль и бередить душу. Вызывать ответное чувство, к чему сознательно или подсознательно стремится любой художник. Он вкладывает в изображение не только всё свое умение, но и свое понимание мира. И свою душу он тоже вкладывает. Даже если этому художнику только пять лет.

Ну так вот, когда я смотрел в мои дальние годы на обширные полотна «Демон сидящий» или особенно «Демон поверженный», никаких таких переживания я не испытывал. Наоборот, я задавал себе вопрос. Вот Демон, а он кто такой? Демон и Дьявол для меня вроде бы одно и тоже. Да разве только для меня. А Дьявол, ну что хорошего можно ждать от него. Дьявол – это сосредоточие всего плохого, что может быть в мире. Олицетворение всего возможного зла. Для него в иконографии только черная краска.

А тут что мы видим у Врубеля? Замечательно сложенный мускулистый юноша. Сидит весь в сумраке наступающего утра, сидит, сжав руки, весь в напряге и тревожных мыслях. Сидит с обреченным видом. И это дьявол? Что-то богомерзкое, отвратительное? Враг всему человечеству? Противник самому Богу? Как-то не вяжется с образом, предложенным нам художником Врубелем.

Что я вижу этом образе? Я вижу страдающего человека, во всём своем облике человеческом. И хочется проникнуться чувством жалости и сострадания к нему. Какой уж тут Дьявол или Демон? Человек! Но это другая тема. И я вернусь к ней обязательно в следующей статье о художнике Врубеле.

Сегодня речь о другой картине того же художника. Вот она притягивает и волнует меня несравненно куда больше. Царевна – лебедь.Я долго завороженный стою перед этим мистическим, загадочным, гипнотическим изображением. Какие глаза у этой царевны – лебедя! Какие глаза! В них и испуг и призыв в одно и тоже время.

Мы все помним сказку Пушкина. И знаем,как через секунду превратится грациозное создание в девицу ослепительной красоты и предстанет перед очами князя Гвидона к его несказанному изумлению. Накануне он спас её, вырвал из когтей злобного коршуна-чародея. Вспомним, как это было.

Бьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней;
Та бедняжка так и плещет,
Воду вкруг мутит и хлещет.
Тот уж когти распустил,
Клёв кровавый навострил.
Но как раз стрела запела,
В шею коршуна задела —
Коршун в море кровь пролил,
Лук царевич опустил;
И царевичу потом
Молвит русским языком:
«Ты, царевич, мой спаситель,
Мой могучий избавитель.

Сдержала слова птица. И не раз. Гвидон призывал её на помощь. И исполняла она его самые дерзновенные мечты. Но пришёл такой момент, когда такой вот дерзновенной мечтой станет она сама. Сам не зная того, кто перед ним, Гвидон излагает своё желание в следующих словах:

Вот идет молва правдива:
За морем царевна есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает,
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.

В великой печали он исповедается и говорит о самом сокровенном. А планы его самые что ни на есть самые запредельные. Только та, у которой «месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит». И никак иначе. О другой ему в тяжком одиночестве даже и не говори.
«Грусть-тоска меня съедает:
Люди женятся; гляжу,
Неженат лишь я хожу».
Лебедь всё поняла сразу, но, тем не менее, так кокетливо вопрошает:

— А кого же на примете
Ты имеешь?
И Гвидон во всём своём простодушии отвечает:

Лебедь белая молчит
И, подумав, говорит:
«Да! такая есть девица.
Но жена не рукавица:
С белой ручки не стряхнешь,
Да за пояс не заткнешь.

К этому мудрому совету нужно было бы прислушаться не только князю Гвидону, но и любому, кто со всею воспалённостью и трепетном ожидании в душе делает известное судьбоносное предложение. Во все времена. И сегодня в не меньшей степени тоже. Как мудро и просто «:С белой ручки не стряхнешь, да за пояс не заткнешь». Гений Пушкина сказался и в этой простой народной максиме.

Князь пред нею стал божиться,
Что пора ему жениться,
Что об этом обо всем
Передумал он путем;
Что готов душою страстной
За царевною прекрасной
Он пешком идти отсель
Хоть за тридевять земель.

Ну что ж, поверила она. Она исполнила все желания князя. Она дала ему всё. Осталось одно – отдать саму себя. Ну что не бывает в сказке. Да ведь, как всем известно, сказка – это не только намёк, но и урок, и такое задание на дом хорошенько подумать.
Лебедь тут, вздохнув глубоко,
Молвила: «Зачем далёко?
Знай, близка судьба твоя,
Ведь царевна эта — я».
Тут она, взмахнув крылами,
Полетела над волнами
И на берег с высоты
Опустилася в кусты,
Встрепенулась, отряхнулась,
И царевной обернулась:

Вот мы и видим это превращение из прекрасного белого лебедя в не менее прекрасную с чудным обликом девицу. Каждый художник должен ещё и обладать воображением. Без этого нет художника. Вот в этой картине художник и представил нам то, что подсказало ему богатое воображение.

Я привел эти поэтические строки Пушкина не только потому, что не устоял перед соблазном вновь перечесть известные любимые строки, но и высказать одну посетившую меня мысль.

По моему мнению, на этой картине душа художника не соприкоснулась с душою поэта. Только тема осталась той же. А вот тональность, стиль, слог – всё другое. Собственно Пушкина в этой картине и нет. Есть Врубель. У Пушкина легкое грациозное видение и чудный такой же легкий слог, такая гениальная пушкинская народная строка. Все как бы не по-серьёзному.

А у Врубеля? У него тоже, конечно, сказка. Но какая-то другая. Вся она проникнута совсем другим настроением. Нет в этом образе никакой игривой легкости. И весь пейзаж совсем другой. От него веет тревожностью и даже трагической неопределённостью. Тёмно-серые, сиреневые краски и красные таинственные огненные всполохи.

А какая тяжелая роскошь в облике царевны-лебедя. Какой роскошный тщательно прописанный тяжёлый головной убор – кокошник, усеянный морским жемчугом и бирюзой. А ещё какие перстни унизывают её хрупкие пальцы, которыми она придерживает тонкую прозрачную фату. А в необыкновенно огромных глазах вовсе не радостное признание любви, а прощание. И это прощание обращено к нам всем, на неё смотрящих. В этих глазах не радость и покой в ожидании счастья, а тоска, которую мы неспособны развеять. Это сказка и не сказка.

Это другой мир и в тоже время реальный мир. Это явленное чудо. Оно завораживает и притягивает. От него действительно «невозможно глаз отвесть,»
Я, помню, и ребёнком это чувствовал, проникаясь неземной красотой этой тётей-лебедем с белоснежными распростёртыми крыльями. А у ребёнка грань между сказкой и реальностью такая зыбкая и прозрачная. Такая подвижная.

А кто же в реальности была это девица – лебедь ослепительной красоты. А это была жена художника. Кто же ещё. Звали её Надежда Забела.

Надежда Забела-Врубель в костюме Царевны-Лебедь. Они познакомились благодаря известному меценату и покровителию многих артистов и худужников С. И. Мамонтова. Он держал частную оперу. Врубель, живший у него в имении Абрамцево, создавал декорации и костюмы для оперы, в которой главную партию исполняла как раз Надежда.

Но познакомились они в Петербурге. Там готовилась премьера к другой сказке «Ганзель и Гретель». Декорации и костюмы были заказаны художнику К. Коровину. Но он заболел. Заказ перешёл к Врубелю.

Вот на репетиции Михаил Александрович впервые услышал, а потом и увидел Надежду Ивановну Забелу, исполнявшую роль сестрички Гретель.
Сохранились воспоминания Надежды Забелы об их первой встрече с Врубелем:
Я во время перерыва (помню, стояла за кулисой) была поражена и даже несколько шокирована тем, что какой-то господин подбежал ко мне и, целуя мою руку, воскликнул: «Прелестный голос!» Стоявшая здесь T. С. Любатович поспешила мне представить: «Наш художник Михаил Александрович Врубель», и в сторону мне сказала: «Человек очень экспансивный, но вполне порядочный.

*****
У Надежды был замечательный голос. Вот какое причудливое описание получил этот голос у одного её современника. Прочтём и попытаемся его услышать:

«Её голос был ровный – ровный, лёгкий, нежно-свирельный и полный красок или, точнее, сменяющихся переливов одной какой-то краски, предельно выразительный, хотя и совершенно спокойно льющийся».

Понятно, что никаких слов даже самых восхитительных недостаточно, чтобы понять, каким был этот голос. Надо слышать. Но мы уже никогда не услышим, как пела прима в мамонтовском театре. А вот Михаил Врубель услышал. И увидел тоже. И влюбился. А он был человеком впечатлительным, с тонкой, нежной душевной организацией. И он был художником во всех смыслах этого слова. И как каждому художнику ему нужна была своя муза.

Простите великодушно, но тут неведомый автор, мне кажется, перебрал.
Художник нам оставил несколько портретов своей музы уже без белоснежных крыл. Лучше бы он этого не делал. Какое разочарование, какое несоответствие между обликом царевны-лебедем и тем, что мы увидим на этих портретах. Ну зачем он это делал? Посмотрите сами, чтобы убедиться в справедливости моих слов. А ещё ведь сохранились и фотографии. По ним тоже мы увидим, как далеко в своём воображении ушёл художник в живописном описании реального лица.

А многие и вовсе утверждали, что это совсем другое лицо. Вот например Н.А. Прахов увидел в лице Царевны-Лебедь сходство с чертами его собственной жены. А это совсем не случайно. Художник испытывал самые пылкие и страстные чувства к его жене и не скрывал этого.

Мне кажется это странным. Сам Прахов пригласил Врубеля в Киев расписывать стены одной церкви. Позвал, потому что знал, что художник он хороший. А потом он вдруг увидел изображение лица своей супруги на иконе «Богоматерь с Младенцем». Каково! Но сей удивительный факт только позабавил заказчика. Потому как понимал он, что у этой влюблённости не было никакой перспективы развития. А влюблённость была серьёзная. Врубель даже резал кожу на груди своей, дабы заглушить её. И эта его навязчивость привязанасть раздражала всех. Но прошла она.

Любовь – это ведь свойство души прежде всего. Любовь – это чувство, свойственное только человеку. И она – не есть ослепительное счастье и величайшее блаженство, потрясающее наше естество. В этом чувстве нет ничего потребительского. Хорошо это сказано у Куприна в «гранатовом браслете» Вспомним. «Но ты пойми, говорит старый генерал, о какой любви я говорю. Любовь должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире! Никакие жизненные удобства, расчеты и компромиссы не должны ее касаться» А ведь так воспринимает это чувство далеко-далеко не каждый И здесь талант нужен. Талант особого рода. Здесь совершенно особый склад и настрой души.

Я не случайно вспомнил про «Гранатовый браслет». Тут ситуации схожи. Героиня Куприна – честный и порядочный человек, и верная жена – оказалась в очень трудном положении : она так неожиданно оказалась тем самым предметом страстного влечения человека, которого она даже и не знала. И от которого она получила как вызов дорогое украшение. И она в отличие от своего благоверного поняла, что к несчастью для себя стала жертвой любви бескорыстной, бескомпромиссной и отчаянной.

С женой Прахова случилось почти тоже самое. Но только это тоже самое принимало черты сначала комические, а потом и раздражающие для всех участников известного треугольника.

Вот и у Врубеля при его таком состоянии души, всей его душевной организации первичным и определяющим было как раз это состояние. Состояние постоянное и прирожденное, питательной средой которой должно быть чувство сильное и бескомпромиссное. А предметом душевной страсти могло быть все, что ни поставила ему на дорогое судьба.

Вот таким был Михаил Врубель. Человеком сильных чувств и слабого характера. А ещё и гением от живописи. А у гениальности бывают свои болезненные издержки. Страсть – она ведь может быть губительной для его носителя, а ещё и причинять страдания самым близким такого гения. Вот собственно это то, что случилось с ним и с его женой Надеждой. И ей надобно было бы хорошо подумать, и со всей серьёзностью прислушаться к предостерегающим словам людей, знавших художника. Настрадалась она с ним как редко кто.
*****

Художник был болен. Болезнь душевная. Может, его душа и не могла быть иной, раз носитель её, как утверждают его друзья художники, был гением. Гениальность – это уже не норма. У художника, у настоящего художника с натруженным воображением душа не может не болеть. Она, как известно, должна трудиться и день, и ночь. А если она перетрудилась? Изнемогла и истомилась. И надломилась она.

В 1898 году появились очевидные признаки болезни. Его стали доставать сильные головные боли. Это в медицине называли мигренью. А вместе с этим стала нарастать раздражительность. У него и до этого характер был не сахар. Да и пил ведь ещё. Иной раз и запоем. Особенно становился нетерпимым, когда затрагивалась самая его чувствительная струна. Когда критиковалось живописное воплощение его воображения. И каково было жить неотступно и постоянно рядом с таким человеком? А кто был рядом? Жена была рядом. Вот та самая с лицом пусть и не совсем похожим Царевны- Лебедем.

И нельзя сказать, что он не любил Надежду. Нет,любил. И она была его музой. И не только музой, но и опорой в жизни. Было время, когда он существовал на средства жены. Она пела в опере. И это обстоятельство подвигло его к театральной живописи и эскизам костюмов для разных постановок. Он собственноручно одевал жену перед спектаклем. А вот оперу «Садко», в которой Надежда исполняла партию Волхвы, он слушал чуть ли не сто раз. А она спрашивала, не надоело ли ему это. И он отвечал: «Я каждый раз нахожу в нём новую прелесть, вижу какие-то фантастические тона».

А сумасшествие художника стали замечать не только близкие, но и дальние тоже. И в прессе об этом уже начали писать. Появилась статья в « Русском листке» «Душевнобольные декаденты». Это о нём. И тем не менее, принимая во внимание ставшее очевидным, профессиональные художники после появления «демонов» Врубеля, писали, что его картины «содержат то, что должно быть во всяком произведении истинного искусства». Художник он. И не важно при этом, что творится с его душой.

Бенуа и Дягилев, сочувствуя художнику, организовали его персональную выставку из 36 его работ. На ней были представлены и все его три Демона. С их стороны это была и помощь но и доказательство вменяемости живописца. И ведь действительно убедили публику. Почему же нет? Ведь убедили же публику во вменяемости шарлатана от живописи Малевича, заморочившего эту самую публику своими квадратами черными и красными. Но в случае с Врубелем даже и после этой выставки мало уже кто верил в его выздоровление.

А ещё, к несчастью, появилась непобедимая мания величия. Он и ранее особой скромностью в этом плане не отличался, но тут всё вышло из берегов. Его перевели в клинику В. П. Сербского при Московском университете. И там наступило некоторое улучшение. Но родных и близких по-прежнему не допускали к нему. Были, видимо, основания. Но писать письма ему не могли запретить.И он писал письма жене. Видимо, да даже и наверняка, он чувствовал свою вину по отношению к ней. Писал в самоуничижительном тоне. А потом разрешили к нему допуск и жене, и даже друзьям художникам. Например, Кончаловскому.

Но во время этих встреч он был тяжёл и мрачен. Всякие разговоры об искусстве избегал. Прогноз был как приговор. Дальше лишь физическая и духовная деградация.

Я не знаю, что это была за болезнь. Может быть и обыкновенная простуда. Но унесла она его за несколько дней. Умер бедный Саввочка. И странное дело. Это горе вернуло художника к жизни. Он сам занимался похоронами ребёнка, и всеми силами старался поддержать жену. Мне при этой мысли вспоминается картина Крамского «Неутешное горе». Крамской написал эту картину после пережитых им и его женой уходом в иной мир двух их малолетних сыновей.

Вот также, как и жена Крамского, после смерти единственного сына вся ушла в себя. Замолчала. В медицине это состояние называется «мутизм». « Мутизм — в психиатрии и неврологии это состояние, когда больной не отвечает на вопросы и даже не даёт понять знаками, что он согласен вступить с окружающими в контакт, при этом в принципе способность разговаривать и понимать речь окружающих у него сохранена. При мутизме отсутствует как ответная, так и спонтанная речь» Это такое научное определение, данное такому состоянию.

Они потеряли единственного сына. Он, художник Михаил Врубель и его жена, его муза, его Царевна – Лебедь. А потом у него вновь наступило резкое ухудшение психического состояния. И теперь он сам уже кричит: «Везите меня куда-нибудь, а то я вам наделаю хлопот».

Ему вернули краски и кисти. Но это не привело к улучшению. Он сильно ослаб физически. Не поверите, но его возили в кресле-каталке. А потом была весенняя простуда, которая переросла в острый ревматизм. Близкие и, прежде всего жена, полагали, что он не переживёт этой весны. Но он держался. Сколько бед. И всё одно к одному. Сплошная цепь нарастающего душевного напряжения и не только для самого художника и в не меньшей степени его жены. И во что превратилась её жизнь. Она, певица, из-за перенесённых испытаний почти потеряла голос. Она больше не пела в опере. Только камерный жанр.

А он продолжает рисовать. Он всё ещё остается известным художником. Он уже не следит, да и не может следить за развитием живописи. Меняются вкусы и предпочтения публики. В моде импрессионисты и символисты. Но всё это идёт уже как бы мимо него. Вот как его описывают в это время:

«Отворилась дверь, и вошёл Врубель. Вошёл неверной, тяжёлой походкой, как бы волоча ноги. Правду сказать, я ужаснулся, увидя Врубеля. Это был хилый, больной человек, в грязной измятой рубашке. У него было красноватое лицо; глаза — как у хищной птицы; торчащие волосы вместо бороды. Первое впечатление: сумасшедший!»

Но что интересно. Мастерство не пропьёшь и не утратишь даже в безумии. Едва он брал в руки уголь или карандаш – и рука становилась твердой и уверенной. И тем не менее он умирал. Личность разрушалась А он продолжал жить. Внутренняя его суть продолжала бороться разрушению. Даже и помимо его воли.

Содержание его в клинике было совсем не бесплатно. А кто платил? Жена платила. И на лечение уходили совсем не маленькие деньги. Это понимали в театре, где продолжала работать Забела. И платили ей хорошее жалование. Понимали это и его друзья художники В. Серов обратился к Совету Академии о выплате Врубелю пособия, которое позволяло бы покрывать больничные расходы. Прошение было удовлетворено.

Ко всем прочим бедам пришла и ещё одна. Художник потерял зрение Он ослеп. С потерей зрения буйные припадки почти прекратились. Чтобы морально его поддержать жена приводила в дом своих друзей музыкантов на домашние концерты. А ещё ему читали его любимые книги. Читали жена и сестра его, тоже принимавшая деятельное и горестное участие в уходе за художником. Особенно ему нравились стихотворения в прозе Тургенева и «Степь» Чехова.

Надежда вспоминает по этому поводу, что «Михаил Александрович очень интересовался чтением и не переносил только грустного конца и всегда на место такого сочинял другой, более счастливый… иногда же он так был занят своим, что не мог слушать ни чтения, ни пения и рассказывал что-то вроде сказок» Он рисовал уже в воображении, и всегда у его героини были глаза из изумруда.

Художник умер в апреле 1910 года. По его же словам он устал жить. Смертельно устал. Да и кто бы не устал. Рассказывают, что он в последний день своей жизни сам себя привел в порядок. Он знал точно, что он уходит. Уходит навсегда. Ему конец и конец мукам всех его близких. Прежде всего жене и сестре. И ему захотелось уйти достойно. Он вымылся с одеколоном. Санитару, который ухаживал за ним, он сказал:

«Николай, довольно уже мне лежать здесь — поедем в Академию». Он знал, о чем говорил. На следующий день гроб с его телом был установлен в Академии художеств. Врачи записали:«Скончался от прогрессивного паралича».

Похоронные дела тоже требуют своего внимания и своей организации. Заботы по всему этому взял на себя друг-художник Е. Ге. Он же снял похоронную маску. На это тоже нужны душевные силы. Его похоронили на кладбище Воскресенского Новодевичьего монастыря. Это в в Санкт-Петербурге. На похороны пришли известные и сегодня люди.Блок, Е. Ге, Рерих, Бакст, Билибин, Серов.

Была единственная речь, произнесённая над прахом художника. Произнес её А. Блок. Вот что он сказал: «Он оставил нам своих Демонов, как заклинателей против лилового зла, против ночи. Перед тем, что Врубель и ему подобные приоткрывают человечеству раз в столетие, я умею лишь трепетать. Тех миров, которые видели они, мы не видим». Он был поэтом потому и выразился столь поэтично.

А вот я, когда встаю перед этой картиной в Третьяковской галере, и чувствуя на себе всё гипнотическое воздействие на мою душу этих необыкновенных изумрудного цвета глаз, не могу не думать о том, что пережила эта красавица – жена художника, оставшейся верной ему до последнего его вздоха.

Источник