по ком звонит хемингуэй читать
По ком звонит хемингуэй читать
По ком звонит колокол
Ernest Hemingway FOR WHOM THE BELL TOLLS
Впервые опубликовано издательством Scribner, a division of Simon & Schuster Inc.
© Hemingway Foreign Rights Trust, 1939
© Перевод, текст. И. Доронина, 2015
© Перевод, эпиграф. А. Нестеров, 2015
© Издание на русском языке AST Publishers, 2016
Посвящается Марте Геллхорн [1]
Упершись подбородком в сложенные руки, он лежал на устилавшем землю мягком лесном ковре из бурой хвои, а высоко над его головой ветер раскачивал верхушки сосен. Там, где он лежал, склон был пологим, но дальше круто срывался вниз, и было видно, как по ущелью вьется черная лента битумной дороги. Вдоль дороги бежала речушка, и в дальнем конце ущелья на ее берегу виднелась лесопилка. Вода, переливавшаяся через запруду, казалась белой на палящем летнем солнце.
– Это лесопилка? – спросил он.
– Ее построили после того, как ты здесь бывал. Старая лесопилка дальше, гораздо ниже по ущелью.
Он расстелил на земле фотокопию армейской карты и стал внимательно изучать ее. Старик заглядывал ему через плечо. Это был невысокого роста кряжистый старик в черной крестьянской рубахе, серых штанах из стоявшего колом грубого холста и поношенных чувяках[3] на веревочной подошве. Он еще не отдышался после крутого подъема и опирался рукой на один из двух тяжелых заплечных мешков, которые они тащили с собой.
– Значит, мост отсюда не виден.
– Нет, – ответил старик. – Это ровная часть ущелья, здесь течение медленное. Внизу, там, где дорога исчезает за деревьями, оно сразу обрывается вниз и получается узкая горловина…
– Через эту горловину и перекинут мост.
– А где находятся их посты?
– Один там, у лесопилки, которую ты видишь.
Молодой человек, изучавший местность, достал складной бинокль из кармана вылинявшей фланелевой рубашки, протер линзы носовым платком, подкрутил окуляры так, чтобы очертания лесопилки стали четкими, и начал разглядывать деревянную скамейку рядом с дверью, огромную кучу опилок, громоздившуюся за навесом, под которым стояла циркулярная пила, и часть желоба, по которому бревна спускали с горы, на другом берегу. Издали вода казалась гладкой и спокойной, но там, где, переливаясь через запруду, она водопадом обрушивалась вниз, закручиваясь бурунами, поднимались вихри брызг, которые разносил ветер.
– Дым из трубы идет, – сказал старик. – И белье на веревке развешано.
– Это-то я вижу, а вот часового – нет.
– Может, он прячется в тени, – предположил старик. – Там жарко. Наверное, ушел в тень на том конце, который нам не виден.
– Возможно. А где следующий пост?
– За мостом. В сторожке дорожного смотрителя, это километрах в пяти от верхнего конца ущелья.
– Сколько здесь человек? – Молодой указал на лесопилку.
– Человека четыре солдат и капрал.
– Там больше. Я выясню.
– Там всегда двое: по одному с каждого конца.
– Нам понадобятся люди, – сказал молодой. – Сколько ты можешь привести?
– Я могу привести столько, сколько тебе нужно, – ответил старик. – Здесь, в горах, теперь людей много.
– Больше сотни. Но они разбиты на мелкие отряды. Тебе сколько понадобится?
– Это я тебе скажу, когда мы осмотрим мост.
– Хочешь осмотреть его прямо сейчас?
– Это нетрудно, – сказал старик. – Оттуда, куда мы идем, дорога к мосту будет идти под уклон. Но чтобы добраться туда, придется еще покарабкаться. Ты голодный?
– Да, – ответил молодой человек. – Но есть будем потом. Как тебя зовут? Я забыл. – Ему показалось дурным знаком то, что он забыл имя старика.
– Ансельмо, – ответил старик. – Меня зовут Ансельмо, я из Барко-де-Авилы. Давай помогу тебе с мешком.
Молодой человек, высокий и худой, с выбеленными солнцем русыми волосами и обветренным загорелым лицом, в вылинявшей фланелевой рубашке, крестьянских штанах и чувяках на веревочной подошве, наклонился, продел руку под лямку кожаного мешка и взвалил тяжесть на плечо. Потом просунул другую руку под другую лямку и поудобней устроил мешок на спине. Взмокшая от пота рубашка под мешком еще не высохла.
– Ничего, справлюсь, – сказал он. – Куда идти?
– Вверх, – ответил Ансельмо.
Сгибаясь под тяжестью мешков, потея, они карабкались вверх по склону, поросшему сосновым лесом. Молодой человек не различал никакой тропы под ногами, но они уверенно продвигались все выше, огибая склон, потом пересекли небольшой ручей, и старик ровным шагом пошел впереди вдоль его каменистого русла. Подъем становился все круче и трудней, пока они не добрались до того места, где ручей, перевалив через громоздившийся над ними гладкий гранитный уступ, срывался вниз; у подножия уступа старик остановился и подождал молодого.
– Нормально, – ответил молодой. Он истекал по́том, и мышцы на бедрах подергивались после крутого подъема.
– Подожди здесь. Я пойду вперед и предупрежу их. Не хочешь же ты схлопотать пулю с таким грузом на спине.
– Страшно подумать, даже в шутку, – сказал молодой. – Это далеко?
– Нет, совсем близко. Как тебя зовут?
– Роберто, – ответил молодой. Он снял мешок и осторожно опустил его на землю между двумя валунами у ручья.
– Ну, жди здесь, Роберто, я за тобой вернусь.
– Хорошо, – сказал молодой человек. – Ты собираешься по этой дороге спускаться к мосту?
– Нет. Когда мы отправимся к мосту, это будет другая дорога. Короче и легче.
– Только этот материал нельзя хранить далеко от моста.
– Сам увидишь. Не понравится место – найдем другое.
– Ладно, посмотрим, – сказал молодой.
Усевшись возле мешков, он наблюдал, как старик взбирается на уступ. Казалось, он делает это без труда, и по тому, как он, не глядя, находил опору для рук, можно было догадаться, что путь этот он проделывал уже не раз. Тем не менее, кто бы ни находился там, наверху, эти люди тщательно позаботились о том, чтобы не оставить никаких следов.
Молодой человек, которого звали Роберт Джордан, был страшно голоден и озабочен. Голодным он бывал часто, но тревоги обычно не испытывал, поскольку не придавал никакого значения тому, что с ним случится, и по опыту знал, как легко в этой стране передвигаться в тылу врага. Передвигаться за линией фронта было так же просто, как пересекать ее, если иметь хорошего проводника. Мысли о том, что будет, если тебя поймают, лишь осложняли дело; они, да еще необходимость решать, кому можно доверять. Людям, с которыми работаешь, нужно либо доверять полностью, либо не доверять вовсе, и решение приходилось принимать самому. Сейчас он не беспокоился ни о том, ни о другом. Но было кое-что еще.
Марта Эллис Геллхорн (1908–1998) – одна из самых известных американских военных корреспондентов. За свою 60-летнюю карьеру освещала практически все крупные мировые конфликты XX века. Ее именем названа премия в области журналистики. Геллхорн была третьей женой Эрнеста Хемингуэя (1940–1945). – Здесь и далее примеч. пер.
Цит. по: Джон Донн. По ком звонит колокол. М., Enigma, 2004. Составитель, переводчик и комментатор Антон Нестеров. Медитация XVIII, перевод Антона Нестерова.
По ком звонит хемингуэй читать
По ком звонит колокол
Ernest Hemingway FOR WHOM THE BELL TOLLS
Впервые опубликовано издательством Scribner, a division of Simon & Schuster Inc.
© Hemingway Foreign Rights Trust, 1939
© Перевод, текст. И. Доронина, 2015
© Перевод, эпиграф. А. Нестеров, 2015
© Издание на русском языке AST Publishers, 2016
Посвящается Марте Геллхорн [1]
Упершись подбородком в сложенные руки, он лежал на устилавшем землю мягком лесном ковре из бурой хвои, а высоко над его головой ветер раскачивал верхушки сосен. Там, где он лежал, склон был пологим, но дальше круто срывался вниз, и было видно, как по ущелью вьется черная лента битумной дороги. Вдоль дороги бежала речушка, и в дальнем конце ущелья на ее берегу виднелась лесопилка. Вода, переливавшаяся через запруду, казалась белой на палящем летнем солнце.
– Это лесопилка? – спросил он.
– Ее построили после того, как ты здесь бывал. Старая лесопилка дальше, гораздо ниже по ущелью.
Он расстелил на земле фотокопию армейской карты и стал внимательно изучать ее. Старик заглядывал ему через плечо. Это был невысокого роста кряжистый старик в черной крестьянской рубахе, серых штанах из стоявшего колом грубого холста и поношенных чувяках[3] на веревочной подошве. Он еще не отдышался после крутого подъема и опирался рукой на один из двух тяжелых заплечных мешков, которые они тащили с собой.
– Значит, мост отсюда не виден.
– Нет, – ответил старик. – Это ровная часть ущелья, здесь течение медленное. Внизу, там, где дорога исчезает за деревьями, оно сразу обрывается вниз и получается узкая горловина…
– Через эту горловину и перекинут мост.
– А где находятся их посты?
– Один там, у лесопилки, которую ты видишь.
Молодой человек, изучавший местность, достал складной бинокль из кармана вылинявшей фланелевой рубашки, протер линзы носовым платком, подкрутил окуляры так, чтобы очертания лесопилки стали четкими, и начал разглядывать деревянную скамейку рядом с дверью, огромную кучу опилок, громоздившуюся за навесом, под которым стояла циркулярная пила, и часть желоба, по которому бревна спускали с горы, на другом берегу. Издали вода казалась гладкой и спокойной, но там, где, переливаясь через запруду, она водопадом обрушивалась вниз, закручиваясь бурунами, поднимались вихри брызг, которые разносил ветер.
– Дым из трубы идет, – сказал старик. – И белье на веревке развешано.
– Это-то я вижу, а вот часового – нет.
– Может, он прячется в тени, – предположил старик. – Там жарко. Наверное, ушел в тень на том конце, который нам не виден.
– Возможно. А где следующий пост?
– За мостом. В сторожке дорожного смотрителя, это километрах в пяти от верхнего конца ущелья.
– Сколько здесь человек? – Молодой указал на лесопилку.
– Человека четыре солдат и капрал.
– Там больше. Я выясню.
– Там всегда двое: по одному с каждого конца.
– Нам понадобятся люди, – сказал молодой. – Сколько ты можешь привести?
– Я могу привести столько, сколько тебе нужно, – ответил старик. – Здесь, в горах, теперь людей много.
– Больше сотни. Но они разбиты на мелкие отряды. Тебе сколько понадобится?
– Это я тебе скажу, когда мы осмотрим мост.
– Хочешь осмотреть его прямо сейчас?
– Это нетрудно, – сказал старик. – Оттуда, куда мы идем, дорога к мосту будет идти под уклон. Но чтобы добраться туда, придется еще покарабкаться. Ты голодный?
– Да, – ответил молодой человек. – Но есть будем потом. Как тебя зовут? Я забыл. – Ему показалось дурным знаком то, что он забыл имя старика.
– Ансельмо, – ответил старик. – Меня зовут Ансельмо, я из Барко-де-Авилы. Давай помогу тебе с мешком.
Молодой человек, высокий и худой, с выбеленными солнцем русыми волосами и обветренным загорелым лицом, в вылинявшей фланелевой рубашке, крестьянских штанах и чувяках на веревочной подошве, наклонился, продел руку под лямку кожаного мешка и взвалил тяжесть на плечо. Потом просунул другую руку под другую лямку и поудобней устроил мешок на спине. Взмокшая от пота рубашка под мешком еще не высохла.
– Ничего, справлюсь, – сказал он. – Куда идти?
– Вверх, – ответил Ансельмо.
Сгибаясь под тяжестью мешков, потея, они карабкались вверх по склону, поросшему сосновым лесом. Молодой человек не различал никакой тропы под ногами, но они уверенно продвигались все выше, огибая склон, потом пересекли небольшой ручей, и старик ровным шагом пошел впереди вдоль его каменистого русла. Подъем становился все круче и трудней, пока они не добрались до того места, где ручей, перевалив через громоздившийся над ними гладкий гранитный уступ, срывался вниз; у подножия уступа старик остановился и подождал молодого.
– Нормально, – ответил молодой. Он истекал по́том, и мышцы на бедрах подергивались после крутого подъема.
– Подожди здесь. Я пойду вперед и предупрежу их. Не хочешь же ты схлопотать пулю с таким грузом на спине.
– Страшно подумать, даже в шутку, – сказал молодой. – Это далеко?
– Нет, совсем близко. Как тебя зовут?
– Роберто, – ответил молодой. Он снял мешок и осторожно опустил его на землю между двумя валунами у ручья.
– Ну, жди здесь, Роберто, я за тобой вернусь.
– Хорошо, – сказал молодой человек. – Ты собираешься по этой дороге спускаться к мосту?
– Нет. Когда мы отправимся к мосту, это будет другая дорога. Короче и легче.
– Только этот материал нельзя хранить далеко от моста.
– Сам увидишь. Не понравится место – найдем другое.
– Ладно, посмотрим, – сказал молодой.
Усевшись возле мешков, он наблюдал, как старик взбирается на уступ. Казалось, он делает это без труда, и по тому, как он, не глядя, находил опору для рук, можно было догадаться, что путь этот он проделывал уже не раз. Тем не менее, кто бы ни находился там, наверху, эти люди тщательно позаботились о том, чтобы не оставить никаких следов.
Молодой человек, которого звали Роберт Джордан, был страшно голоден и озабочен. Голодным он бывал часто, но тревоги обычно не испытывал, поскольку не придавал никакого значения тому, что с ним случится, и по опыту знал, как легко в этой стране передвигаться в тылу врага. Передвигаться за линией фронта было так же просто, как пересекать ее, если иметь хорошего проводника. Мысли о том, что будет, если тебя поймают, лишь осложняли дело; они, да еще необходимость решать, кому можно доверять. Людям, с которыми работаешь, нужно либо доверять полностью, либо не доверять вовсе, и решение приходилось принимать самому. Сейчас он не беспокоился ни о том, ни о другом. Но было кое-что еще.
Марта Эллис Геллхорн (1908–1998) – одна из самых известных американских военных корреспондентов. За свою 60-летнюю карьеру освещала практически все крупные мировые конфликты XX века. Ее именем названа премия в области журналистики. Геллхорн была третьей женой Эрнеста Хемингуэя (1940–1945). – Здесь и далее примеч. пер.
Цит. по: Джон Донн. По ком звонит колокол. М., Enigma, 2004. Составитель, переводчик и комментатор Антон Нестеров. Медитация XVIII, перевод Антона Нестерова.
По ком звонит колокол
Ernest Hemingway FOR WHOM THE BELL TOLLS
Впервые опубликовано издательством Scribner, a division of Simon & Schuster Inc.
© Hemingway Foreign Rights Trust, 1939
© Перевод, текст. И. Доронина, 2015
© Перевод, эпиграф. А. Нестеров, 2015
© Издание на русском языке AST Publishers, 2016
Посвящается Марте Геллхорн [1]
Упершись подбородком в сложенные руки, он лежал на устилавшем землю мягком лесном ковре из бурой хвои, а высоко над его головой ветер раскачивал верхушки сосен. Там, где он лежал, склон был пологим, но дальше круто срывался вниз, и было видно, как по ущелью вьется черная лента битумной дороги. Вдоль дороги бежала речушка, и в дальнем конце ущелья на ее берегу виднелась лесопилка. Вода, переливавшаяся через запруду, казалась белой на палящем летнем солнце.
– Это лесопилка? – спросил он.
– Ее построили после того, как ты здесь бывал. Старая лесопилка дальше, гораздо ниже по ущелью.
Он расстелил на земле фотокопию армейской карты и стал внимательно изучать ее. Старик заглядывал ему через плечо. Это был невысокого роста кряжистый старик в черной крестьянской рубахе, серых штанах из стоявшего колом грубого холста и поношенных чувяках[3] на веревочной подошве. Он еще не отдышался после крутого подъема и опирался рукой на один из двух тяжелых заплечных мешков, которые они тащили с собой.
– Значит, мост отсюда не виден.
– Нет, – ответил старик. – Это ровная часть ущелья, здесь течение медленное. Внизу, там, где дорога исчезает за деревьями, оно сразу обрывается вниз и получается узкая горловина…
– Через эту горловину и перекинут мост.
– А где находятся их посты?
– Один там, у лесопилки, которую ты видишь.
Молодой человек, изучавший местность, достал складной бинокль из кармана вылинявшей фланелевой рубашки, протер линзы носовым платком, подкрутил окуляры так, чтобы очертания лесопилки стали четкими, и начал разглядывать деревянную скамейку рядом с дверью, огромную кучу опилок, громоздившуюся за навесом, под которым стояла циркулярная пила, и часть желоба, по которому бревна спускали с горы, на другом берегу. Издали вода казалась гладкой и спокойной, но там, где, переливаясь через запруду, она водопадом обрушивалась вниз, закручиваясь бурунами, поднимались вихри брызг, которые разносил ветер.
– Дым из трубы идет, – сказал старик. – И белье на веревке развешано.
– Это-то я вижу, а вот часового – нет.
– Может, он прячется в тени, – предположил старик. – Там жарко. Наверное, ушел в тень на том конце, который нам не виден.
– Возможно. А где следующий пост?
– За мостом. В сторожке дорожного смотрителя, это километрах в пяти от верхнего конца ущелья.
– Сколько здесь человек? – Молодой указал на лесопилку.
– Человека четыре солдат и капрал.
– Там больше. Я выясню.
– Там всегда двое: по одному с каждого конца.
– Нам понадобятся люди, – сказал молодой. – Сколько ты можешь привести?
– Я могу привести столько, сколько тебе нужно, – ответил старик. – Здесь, в горах, теперь людей много.
– Больше сотни. Но они разбиты на мелкие отряды. Тебе сколько понадобится?
– Это я тебе скажу, когда мы осмотрим мост.
– Хочешь осмотреть его прямо сейчас?
– Это нетрудно, – сказал старик. – Оттуда, куда мы идем, дорога к мосту будет идти под уклон. Но чтобы добраться туда, придется еще покарабкаться. Ты голодный?
– Да, – ответил молодой человек. – Но есть будем потом. Как тебя зовут? Я забыл. – Ему показалось дурным знаком то, что он забыл имя старика.
– Ансельмо, – ответил старик. – Меня зовут Ансельмо, я из Барко-де-Авилы. Давай помогу тебе с мешком.
Молодой человек, высокий и худой, с выбеленными солнцем русыми волосами и обветренным загорелым лицом, в вылинявшей фланелевой рубашке, крестьянских штанах и чувяках на веревочной подошве, наклонился, продел руку под лямку кожаного мешка и взвалил тяжесть на плечо. Потом просунул другую руку под другую лямку и поудобней устроил мешок на спине. Взмокшая от пота рубашка под мешком еще не высохла.
– Ничего, справлюсь, – сказал он. – Куда идти?
– Вверх, – ответил Ансельмо.
Сгибаясь под тяжестью мешков, потея, они карабкались вверх по склону, поросшему сосновым лесом. Молодой человек не различал никакой тропы под ногами, но они уверенно продвигались все выше, огибая склон, потом пересекли небольшой ручей, и старик ровным шагом пошел впереди вдоль его каменистого русла. Подъем становился все круче и трудней, пока они не добрались до того места, где ручей, перевалив через громоздившийся над ними гладкий гранитный уступ, срывался вниз; у подножия уступа старик остановился и подождал молодого.
– Нормально, – ответил молодой. Он истекал по́том, и мышцы на бедрах подергивались после крутого подъема.
– Подожди здесь. Я пойду вперед и предупрежу их. Не хочешь же ты схлопотать пулю с таким грузом на спине.
– Страшно подумать, даже в шутку, – сказал молодой. – Это далеко?
– Нет, совсем близко. Как тебя зовут?
– Роберто, – ответил молодой. Он снял мешок и осторожно опустил его на землю между двумя валунами у ручья.
– Ну, жди здесь, Роберто, я за тобой вернусь.
– Хорошо, – сказал молодой человек. – Ты собираешься по этой дороге спускаться к мосту?
– Нет. Когда мы отправимся к мосту, это будет другая дорога. Короче и легче.
– Только этот материал нельзя хранить далеко от моста.
– Сам увидишь. Не понравится место – найдем другое.
– Ладно, посмотрим, – сказал молодой.
Усевшись возле мешков, он наблюдал, как старик взбирается на уступ. Казалось, он делает это без труда, и по тому, как он, не глядя, находил опору для рук, можно было догадаться, что путь этот он проделывал уже не раз. Тем не менее, кто бы ни находился там, наверху, эти люди тщательно позаботились о том, чтобы не оставить никаких следов.
По ком звонит колокол
Он лежал на устланной сосновыми иглами бурой земле, уткнув подбородок в скрещенные руки, а ветер шевелил над ним верхушки высоких сосен. Склон в этом месте был некрутой, но дальше обрывался почти отвесно, и видно было, как черной полосой вьется по ущелью дорога. Она шла берегом реки, а в дальнем конце ущелья виднелась лесопилка и белеющий на солнце водоскат у плотины.
— Вот эта лесопилка? — спросил он.
— Ее выстроили уже после тебя. Старая лесопилка не здесь; она ниже по ущелью.
Он разложил на земле карту и внимательно вгляделся в нее. Старик смотрел через его плечо. Это был невысокий, коренастый старик в черной крестьянской блузе и серых штанах из грубой ткани; на ногах у него были сандалии на веревочной подошве. Он еще не отдышался после подъема и стоял, положив руку на один из двух тяжелых рюкзаков.
— Значит, моста отсюда не видно?
— Нет, — сказал старик. — Тут место ровное, и река течет спокойно. Дальше, за поворотом, где дорога уходит за деревья, сразу будет глубокая теснина…
— Вот через теснину и перекинут мост.
— Один — вон там, на этой самой лесопилке.
Молодой человек, изучавший местность, достал бинокль из кармана линялой фланелевой рубашки цвета хаки, протер платком стекла и стал подкручивать окуляры, пока все очертания не сделались вдруг четкими, и тогда он увидел деревянную скамью у дверей лесопилки, большую кучу опилок за дисковой пилой, укрытой под навесом, и часть желоба на противоположном склоне, по которому спускали вниз бревна. Река отсюда казалась спокойной и тихой, и в бинокль было видно, как над прядями водоската разлетаются по ветру брызги.
— Из трубы идет дым, — сказал старик. — И белье развешено на веревке.
— Это я вижу, но я не вижу часового.
— Должно быть, он укрылся в тени, — пояснил старик. — Сейчас еще жарко. Он, наверно, с той стороны, где тень, отсюда нам не видно.
— Возможно. А где следующий пост?
— За мостом. В домике дорожного мастера, на пятом километре.
— Сколько здесь солдат? — Он указал на лесопилку.
— Не больше четырех и капрал.
— Там больше. Я проверю.
— Всегда двое. По одному на каждом конце.
— Нам нужны будут люди, — сказал он. — Сколько человек ты можешь дать?
— Можно привести сколько угодно, — сказал старик. — Тут, в горах, теперь людей много.
— Больше сотни. Но они все разбиты на маленькие отряды. Сколько человек тебе понадобится?
— Это я скажу, когда осмотрю мост.
— Ты хочешь осмотреть его сейчас?
— Нет. Сейчас я хочу идти туда, где можно спрятать динамит. Его нужно спрятать в надежном месте и, если возможно, не дальше чем в получасе ходьбы от моста.
— Это нетрудно, — сказал старик. — От того места, куда мы идем, прямая дорога вниз, к мосту. Только чтоб туда добраться, надо еще поднатужиться немного. Ты не голоден?
— Голоден, — сказал молодой. — Но мы поедим после. Как тебя зовут? Я забыл. — Он подумал, что это дурной знак, то, что он забыл.
— Ансельмо, — сказал старик. — Меня зовут Ансельмо, я из Барко-де-Авила. Давай я помогу тебе поднять мешок.
Молодой — он был высокий и худощавый, с выгоревшими, светлыми волосами, с обветренным и загорелым лицом, в линялой фланелевой рубашке, крестьянских штанах и сандалиях на веревочной подошве — нагнулся, просунул руку в ременную лямку и взвалил тяжелый рюкзак на плечи. Потом надел другую лямку и поправил рюкзак, чтобы тяжесть пришлась на всю спину. Рубашка на спине еще не просохла после подъема на гору.
— Ну, я готов, — сказал он. — Куда идти?
— Вверх, — сказал Ансельмо.
Согнувшись под тяжестью рюкзаков, обливаясь потом, они стали взбираться по склону, густо поросшему сосняком. Тропинки не было видно, но они все поднимались и поднимались, то прямо, то в обход, потом вышли к неширокому ручью, и старик, не останавливаясь, полез дальше, вдоль каменистого русла. Теперь подъем стал круче и труднее, и наконец впереди выросла гладкая гранитная скала, откуда ручей срывался вниз, и здесь старик остановился и подождал молодого.
— Ничего, — сказал молодой. Но он весь взмок, и у него сводило икры от напряжения при подъеме.
— Да, тут шутки плохи, — сказал молодой. — А далеко еще?
— Совсем близко. Как тебя зовут?
— Роберто, — ответил молодой. Он спустил рюкзак с плеч и осторожно поставил его между двух валунов у ручья.
— Так вот, Роберто, подожди здесь, я вернусь за тобой.
— Хорошо, — ответил молодой. — А скажи, к мосту ведет эта же дорога?
— Нет. К мосту мы пойдем другой дорогой. Там ближе и спуск легче.
— Мне нужно, чтобы материал был сложен не слишком далеко от моста.
— Посмотришь. Если тебе не понравится, мы выберем другое место.
— Посмотрим, — сказал молодой.
Он сел возле рюкзаков и стал глядеть, как старик взбирается на скалу. Взбирался он без труда, и по тому, как он быстро, почти не глядя, находил места для упора, ясно было, что он проделывал этот путь уже много раз. Но жившие там, наверху, заботились, чтобы не было никакой тропы.
Роберт Джордан — так звали молодого — мучительно хотел есть, и на душе у него было тревожно. Чувство голода было для него привычным, но тревогу ему не часто приходилось испытывать, так как он не придавал значения тому, что может с ним случиться, а кроме того, знал по опыту, как просто передвигаться в тылу противника в этой стране. Передвигаться в тылу было так же просто, как переходить линию фронта, был бы только хороший проводник. Все лишь тогда становится трудным, когда придаешь значение тому, что может случиться с тобой, если поймают, да еще трудно решать, кому можно довериться. Людям, с которыми работаешь вместе, нужно доверять до конца или совсем не доверять, вот и приходится решать, кто заслуживает доверия. Но это все не тревожило его. Тревожило другое.