палаты ковидных больница номер 5
Рассказ о болезни от переболевшего коронавирусом в тяжелой форме. К чему быть готовым в ковидном госпитале
Мой COVID-19. Часть 2. Терапия
Когда считаешь себя здоровым человеком и не любишь ни лечения, ни обследований, ни анализов; когда в поликлинике бываешь раз в пять лет, только собирая справки, вдруг попасть в стационар – это шок, стресс и холодный душ. По крайней мере, полная неожиданность. Мир переворачивается в один момент.
Ты не только выпадаешь из рабочего ритма, невольно отстраняешься от звонков, встреч, намеченных планов. Ты выпадаешь из привычного быта, лишаешься мелких удобств, которые за их недоступностью начинают наращивать свою значимость. Ты начинаешь задумываться о своем здоровье и беспокоиться о здоровье близких.
В первой части я рассказал о своем пребывании в отделении реанимации Городской Клинической Больницы им.Виноградова. Честно признаюсь, что за время болезни ни разу у меня не возникла мысль, что я могу умереть. Возможно, в самые сложные моменты я спал. При переходе из реанимации в терапию я еще был зависим от аппарата, подающего кислород, но считал, что минут 15-20 без него обойтись смогу.
Меня предупредили, что сначала разместят временно в платной палате, на несколько часов, а потом переведут в обычную, когда освободится место.
Переезд занял не более десяти минут. Я оказался в двухместной палате, где спал, повернувшись к стене, мужчина лет шестидесяти. Сразу выдали вещи, в которых я поступил, чтобы одеться, так как привезли меня в терапевтическое отделение в одной простыни. Всё было упаковано в полиэтиленовый пакет, по этой причине, переодеться сразу не получилось. Напомню, все это время стояли жаркие летние дни. Когда я поступил в больницу, у меня была температура, и я довольно сильно потел. Влажная от пота одежда, пролежав более двух недель в жарком помещении в закрытом целлофановом пакете, стала непригодной для носки, её сразу же пришлось стирать. Это оказалось возможным, потому что каждая из палат была оснащена раковиной. После стирки я принял душ, так как в палате был душевой поддон и унитаз.
Пока я решал бытовые вопросы, проснулся сосед. Мы познакомились. Оказалось, что Сергей поступил вчера с коронавирусом, а сегодня у него день рождения. Мы едва разговорились, как пришла медсестра и дала мне команду переезжать уже на свое постоянное место.
В обычной палате помещается семь человек. На каждой кровати прикреплен листок формата А4 с фамилией, именем и отчеством больного. К каждой кровати подведен кислород, что меня приятно удивило. Видимо, так же было и в реанимации, но там это не бросалось в глаза. Здесь у каждого была своя тумбочка для личных вещей, с чем в реанимации были проблемы. Из неприятных открытий можно назвать отсутствие душа (не только в палате, но и в отделении) и невозможность проветривания: окна не отрывали, во-первых, потому что лежащие у окна боялись, что их продует, а во-вторых, потому что подоконники использовались ими для хранения личных вещей, вместо тумбочек. Был кондиционер, но без пульта, чтобы не включали, дабы не продуло.
В тот же вечер, как только я почувствовал в себе силы выйти в коридор, я отправился на поиски соседа из реанимации, Владимира. Он оказался неподалеку, в палате интенсивной терапии. На просьбу подселить меня к нему на свободную койку мне отказали, так как Владимира вот-вот самого должны были перевести на обычный режим, в обычную палату.
Тем не менее, встреча была теплой, мы были взаимно рады своему постепенному возвращению к привычной, не лежачей, жизни. Сразу скажу, и в дальнейшем съехаться у нас не получилось – оказались разные врачи, а больные распределялись по палатам, исходя из этого факта. Лечение в разных палатах не мешало нам встречаться в коридоре для совместных прогулок (их настоятельно советовали совершать для быстрейшего восстановления), а также для совместной дыхательной гимнастики. Гимнастику по методу оперной певицы и педагога Александры Стрельниковой советовали и мне, и Владимиру лечащие врачи, но ему, кроме того, кто-то отправил запись с упражнениями на WhatsApp.
Если Вы подумали, что в больнице все занимаются дыхательными упражнениями, то это не так. И ходить, и делать гимнастику рекомендуют всем, но вот выполняли такие рекомендации врачей совсем немногие. Гуляли по коридорам два-три человека, гимнастику делали сначала мы с Владимиром вдвоем. Потом к нам присоединился Андрей, мужчина лет двадцати семи. Он, оказывается, занимался этими упражнениями и до госпитализации. Так что он стал главным в нашей троице. Чуть позже присоединились еще два человека, один из которых мог заниматься только сидя. А вот зрителей и одобрений было много.
Моё восстановление шло достаточно быстро, может быть потому, что не менее трех километров (самое большое – 10,5) ежедневно проходил по больничным коридорам пешком. Чтобы придать своему хождению какой-то смысл, я решил считать пройденные метры. По плитке на полу легко было рассчитать длину коридора от двери до окна, получилось 30 метров. Туда и обратно – 60 метров. Для учета я взял сборники сканвордов, которых было много, но которыми никто не пользовался. Сделав круг 60 метров, я клал маленький сборник. Пройдя пять кругов, менял маленькие сборники на один большой, это 300 метров. Пять больших сборников, 1,5 км, снова менял на маленькие, которые складывал отдельно.
Возможно, это покажется ненужной подробностью, но в больничной обстановке именно такой подход оказался очень продуктивным, и в плане восстановления здоровья, и в плане придания смысла долго тянущимся одинаковым дням. Кстати, основной «пробег» у меня приходился на раннее утро, примерно с пяти до восьми часов, пока коридоры были пусты, пока в них было прохладно, а больные в большинстве своем еще спали. Иногда очень ранним утром мог себе позволить прикорнуть и персонал.
Вообще, можно сделать вывод, что в любой обстановке не стоит впадать в уныние. На этот счет есть хорошие слова, сказанные когда-то 26-м президентом США Теодором Рузвельтом: «Делай, что можешь, с тем, что у тебя есть, и там, где ты находишься».
Я уже написал, что в отделении душ был только в платных палатах. Толи это было сделано для стимулирования использования платных услуг, но, скорее, благодаря формальному отношению и непродуманности. Люди больше чем по две недели, в середине лета, сутками находясь в не особо проветриваемом помещении, не имели возможности принять душ, смыть пот, освежиться. На второй день своего пребывания в терапии я обратился к Сергею из платной палаты с просьбой пустить в душ Владимира, он находился в больнице уже около двадцати дней. Заодно я обмолвился и о себе. В итоге, Сергей позволил нам приходить к нему в душ ежедневно. Остальным больным, нашим соседям по палатам, оставалось только завидовать.
Кстати, как рассказал пациент платной палаты, пребывание в ней обходилось в 3000 рублей ежедневно. На вопрос, какие преимущества, кроме душа, платная палата дает перед остальными, Сергей ответил: «Покой и тишина, никто не мешает». Хотя, были еще моменты, о которых можно упомянуть. Во-первых, в платной палате стоял маленький холодильник, который позволял охлаждать воду. Во-вторых, что было важно во время чемпионата Европы по футболу, в платной палате был телевизор. Видимо, чтобы все чувствовали разницу, не то, что в других палатах, даже в холле больше телевизора не было.
Можно представить мой восторг, когда Сергей в день финала сказал мне: «С тебя бутылка, будем сегодня смотреть футбол по телевизору». До этого я, хотя и смотрел матчи по смартфону, как-то даже и не обратил внимание на телевизор. Видимо, потому что, как и у прочей техники в больнице, у него не было пульта, и он, видимо, долго не включался. Так что Сергею, действительно, нужно отдать должное не только за гостеприимство, но и за выдержку и настойчивость, проявленные при включении и настройке.
Выздоровление, до выписки, продлилось восемь дней. Когда я поделился с новыми знакомыми своим намерением написать статью о пребывании в госпитале, поступило много пожеланий, что я должен поставить на вид для улучшения качества лечения в дальнейшем.
К самому лечению претензий практически не было, за исключением того, что пульсоксиметры, показывающие уровень насыщения крови кислородом (что считалось одним из важных показателей восстановления), были только у врачей, которые делали обход два раза в сутки. Многим хотелось бы делать замеры чаще, и это можно было легко организовать. Второй момент – отсутствие таблеток, к лечению коронавируса не относящихся. Например, когда у одного из мужчин заболел живот, на его просьбу «дать какой-нибудь эспумизан», ему ответили, что такие лекарства не предусмотрены, хотя через пару часов нашли упаковку активированного угля.
Николай из 209-й палаты попросил рассказать о том, что у него только перед самой выпиской обнаружили повышенный уровень сахара в крови, и то, сделав замер по его просьбе. Хотя о возможном повышении этого показателя на фоне применения гормональных препаратов говорили часто.
Основные же пожелания касались не жизненно необходимых вещей, а уровня душевного комфорта, который для выздоровления не менее важен, чем лекарства. Во-первых, почему бы не поставить телевизор в холле? Нельзя в холле – почему бы не сделать что-то вроде Красного уголка? Возможно, в том же помещении, которое должно хорошо проветриваться, оборудовать небольшое пространство для физических упражнений. Дыхательную гимнастику, кстати, можно было бы проводить организованно. Второе, о чем мечтали многие – кулер с горячей водой, чтобы можно было пить чай по вечерам. Кормили нас в десять утра, в два часа дня и в шесть часов вечера, так что чай перед сном был бы не лишним. Ну и, третье, конечно же, душевая. Даже с одним душем на отделение больные бы разобрались, расписали бы очередь. В отсутствие душа, одним из пожеланий была влажная туалетная бумага.
Через четыре дня после моей выписки (кстати, уезжали мы из госпиталя одновременно с Владимиром на машине его дочери) ковидный госпиталь должен был вновь превратиться в стационар обычной больницы, об этом начал говорить персонал. Сказали, что выздоровевших отправят по домам, а больных из реанимации перевезут в один из центров, построенных именно для лечения коронавируса. Не знаю, как обстоят дела там, но надеюсь, что к просьбам и пожеланиям, высказанным в этой статье, прислушаются. Главное, что меня попросили донести – это желание больных видеть в нужный момент рядом с собой людей, работающих по призванию, не за деньги. Если персонал будет относиться к лечению каждого пациента, как к лечению родственника, будут в больницах и души, и кулеры, и кондиционеры. А вообще, всем, кто помог нам выздороветь, огромное спасибо. Пусть врачи, санитары, медсестры, работающие в красной зоне, будут здоровы.
«Большинство отсюда не выйдет». Почему умирают те, кто пошел на поправку? Репортаж из реанимации ковидного госпиталя
С начала пандемии — весны 2020 года, многие больницы стали ковидными госпиталями
Фото: Артем Устюжанин / E1.RU
Ссылка скопирована!
Женщина, 68 лет, первые сутки в реанимации, в анамнезе два инсульта. Не подтверждена ПЦР, по КТ признаки вирусной пневмонии 25%. Приехала в сознании. Женщина, 58 лет, вторые сутки в реанимации, пока тяжелое состояние, одышка сохраняется. Мужчина, 37 лет. Четвертые сутки в реанимации. Вчера исключали желудочно-кишечное кровотечение. По гемодинамике стабильный.
— Ну, получше вам? — врач Евгений Нишневич наклоняется к 37-летнему пациенту. Тот лежит на правом боку, укрытый до пояса простыней, и растерянно кивает:
— К вопросу, что не болеют молодые. 37 лет парню, — говорит Нишневич, когда отходит от него.
Молодые не только болеют, но и умирают. Врачи отмечают главную загадку этой болезни. Они видят уже идущего на поправку пациента, а буквально через час он может неожиданно умереть. Обо всем этом читайте в репортаже из красной зоны журналистов Е1.RU. Врачи рассказывают, как они пытаются вырвать из лап смерти пациентов разного возраста. Среди них немало тех, кто успел вакцинироваться. Похожая картина складывается во всех ковидных госпиталях страны. Как говорят врачи, это должны видеть все, кто не хочет прививаться, носить маски и соблюдать другие меры защиты.
Пациент в реанимации ковидного госпиталя
Фото: Артем Устюжанин / E1.RU
Ссылка скопирована!
Роспотребнадзор отменил обязательное ношение «противочумных» костюмов, но в красной зоне ничего не изменилось. Безопасность важнее удобства, говорят там
Фото: Артем Устюжанин / E1.RU
Ссылка скопирована!
— 37-летний пациент — это редкость? — спрашиваю Нишневича, заместителя главврача по хирургии.
— В первую волну была редкость. Тогда мы их не видели в реанимации.
Здесь начинается красная зона. Наверх отправляют передачи для пациентов
Фото: Артем Устюжанин / E1.RU
Ссылка скопирована!
Одеваемся в красную зону
Фото: Артем Устюжанин / E1.RU
Ссылка скопирована!
Первая реанимация. «Привитые есть, но их единицы»
Заместитель главврача Евгений Нишневич, заведующий реанимационно-анестезиологическим отделением Владимир Багин и заведующая приемным отделением инфекционной службы, а сейчас — еще и научный консультант хирургической службы Юлия Москалева проводят обход.
Мы в хирургическом корпусе. Первый раз он работал на ковид с ноября 2020-го по февраль 2021-го, второй — с нынешнего июля и до неизвестности. Всё, что хочется, чтобы оказалось неправдой, врачи подтверждают: эта волна сильнее и страшнее, новый вариант заразнее и агрессивнее, тяжело болеют и умирают более молодые и без тяжелой хроники.
Дворец в красной зоне
Андрей Сергеевич! Не холодно пациентам во дворце? Все-таки температура в здании, где катаются на коньках, наверное, предусматривалась, чтобы лед не таял?
Андрей Шкода: Специальная климатическая система поддерживает температуру на уровне плюс 24-26 градусов. Больные в пижамах, никто не жалуется. И вообще все сделано, чтобы они чувствовали себя здесь комфортно. Чтобы не смущало слово временный, расскажу, как выглядит наш госпиталь. Рассчитан на 1347 коек, к каждой подведен кислород. Как и любой стационар, он начинается с приемного отделения. Госпиталь цифровой. На поступающего пациента сразу заводится электронная история болезни, которую персонал подключает к его электронной медкарте. Это дает врачам возможность сразу узнать, сделана ли больному компьютерная томография, и ознакомиться с ее результатами. Если не сделана, ее сделают здесь же в госпитале. Снимут в приемном отделении и ЭКГ, возьмут анализ крови, все результаты поступают в электронную историю болезни. Технологии помогают не терять ни минуты.
Лечащий врач у каждого пациента в цифровом госпитале тоже есть? Возможность вызвать медсестру?
Можно ли сказать, что временный госпиталь в Крылатском устроен проще, чем, скажем, ваша 67-я больница?
Где вы набрали сразу такое количество персонала для обслуживания временного госпиталя?
Андрей Шкода: Госпиталь был подготовлен весной, когда в городе росла заболеваемость, но в начале лета уровень пошел на спад и госпиталь был законсервирован. С наступлением осени уровень заболеваемости начал расти, и 5 октября наш временный госпиталь начал прием пациентов. Открывали его поэтапно: сначала 356 коек, отделения интенсивной терапии, приемное и диагностическое отделения. Затем по очереди еще 449 и 500 палатных коек. Также поэтапно набрали и обучили персонал. Мы в абсолютно спокойном режиме лечим коронавирусных больных, продолжая оказывать плановую и экстренную помощь нековидным пациентам, поступающим в 67-ю больницу. Клиника уже выполнила на 67% процентов годовой план по высокотехнологичной помощи по сердечно-сосудистой хирургии, нейрохирургии и другим направлениям. До конца года плановые показатели выполним на сто процентов.
Есть разница между коронавирусными больными, которые поступали весной и поступают сейчас?
У молодого человека, катавшегося на скейте без маски, я недавно спросила: почему вы так невнимательно относитесь к рекомендациям врачей? На что услышала: «Мы, молодые, не умрем. » Что бы вы ему сказали?
Андрей Шкода: Я разочарую его. Поступают к нам в тяжелом состоянии и молодые и, случается, умирают. Вирус паспорта не спрашивает. Больно бьет по всем органам человека. Мы научились его лечить. Но если пациент занимается самолечением, потом приходится в буквальном смысле бороться за жизнь, независимо от возраста. Крайне запущенных больных у нас не меньше десятка.
Больные на своих ногах к вам не приходят?
Андрей Шкода: Нет. Их доставляют на «скорой». Хочу выразить благодарность работающим там ребятам. На них легла огромная нагрузка: они доставляют каждый день заболевших в КТ-центры, везут в стационары и госпитали. И такая напряженная работа продолжается уже не первый месяц.
Андрей Шкода: Конечно. Применяем все лекарства, которые указаны в рекомендациях клинического комитета.
После выписки из госпиталя пациент уже здоров или в дальнейшем за его состоянием наблюдает врач поликлиники?
Андрей Шкода: Все как обычно при выписке из стационара. Пролечили, скажем, больного с пневмонией. Стабилизировали состояние. У него стала нормальная температура, исчезла одышка, восстановилось насыщение крови кислородом. Значит, можно выписать домой, под наблюдение участкового врача. Он может по показаниям продлить больничный.
Более пяти тысяч больных коронавирусом вылечилось с начала пандемии в вашей 67-й больнице. Что дал вам этот опыт?
Андрей Шкода: Мы начали эту работу 23 марта. Начали с полной неизвестности. Вместе с клиническим комитетом отбирали лучшие мировые практики, наиболее эффективные методы и лекарства. И каждый день, прожитый в ковид-центре, делает нас сильнее в борьбе с инфекцией.
Андрей Сергеевич, 9 сентября вы сделали прививку от ковида. Как чувствуете себя?
Андрей Шкода: Прекрасно! Не было ни повышения температуры, ни каких-либо других побочных реакций. Я каждый год прививаюсь от сезонных инфекций. И в этот раз сделал прививку не только от ковида, но и от гриппа. И не жалею. Проверил наличие антител после прививки против коронавируса, и уже на 21-й день у меня были титры на достаточно высоком уровне. Поскольку прививка двухэтапная, второй раз проверил на 42-й день, увидел, что имею максимальные цифры по выработке антител. Так что я убедился, что наша вакцина очень эффективная. Призываю и всех остальных сделать эту прививку. Только управляемая эпидситуация поможет нам победить.
Ваш совет москвичам: как им дожить до массовой вакцинации?
Андрей Шкода: Прежде всего набраться терпения. И соблюдать перчаточно-масочный режим. А вот посещать массовые мероприятия я бы пока не рекомендовал. Любое ограничение делает человека только сильнее.
Андрею Сергеевичу Шкоде 61 год. Выпускник Саратовского медицинского государственного института, он доктор медицинских наук, профессор. Опытный управленец, он автор более 40 научных работ. Возглавлял детский санаторий «Малаховка», с 2005 года работает главным врачом Московской городской клинической больницы N 67 имени Л. А. Ворохобова.
Палата по цене квартиры. Сколько стоит лечение COVID в платных клиниках
Сколько стоит лечение от ковида в госбольнице?
Городская клиническая больница №52 Департамента здравоохранения Москвы является государственной, но принимает пациентов и на платной основе. Важное уточнение: попасть к ним можно только с подтвержденным ковидом. Депозит услуги составляет 400 тысяч и подразумевает двухместную палату обычного отделения.
Как сообщили Anews в больнице, «если деньги остаются – делается возврат, если не хватает – необходимо произвести доплату».
В первоначальной цене сумма за реанимацию не предусматривается, но при необходимости пациент будет переведен.
В больнице отмечают, что платные услуги – это для тех, у кого нет полиса, и кто хочет именно в эту больницу. Что касается суммы в 400 тысяч, в среднем её хватает на 14 дней при неосложненном течении болезни. Как правило, пациентов выписывают раньше, если состояние здоровья позволяет. Надо понимать, что интенсивное проявление вируса приходится на первые дни болезни, поэтому сумма распределяется неравномерно.
В больнице № 83 ФНКЦ ФМБА России Anews рассказали алгоритм действий для тех, кто хочет вылечиться от ковида платно. Здесь тест на коронавирус делают при поступлении пациента:
«Сначала мы составляем заявку. Если мы вас готовы взять, то отдаем ее вашему куратору, бронируем палату и к вам выезжает наша скорая помощь. Ее цена по Москве – 14 тысяч рублей. По приезде в стационар пациент или плательщик вносит авансовый платеж от 575 тысяч рублей. Из них 375 тысяч – это невозвратная сумма. В нее входит питание, лечение и проживание. 200 тысяч мы берем на реанимацию, если вдруг понадобится».
В больнице также сообщили, что не всех больных могут взять на лечение: «Если пациент тяжелый и у нас нет места в реанимации, то мы можем отказать. Смотря также, какие сопутствующие заболевания».
Сколько стоит лечение от ковида в частной клинике?
«При средней тяжести заболевания комплекс услуг составляет 700 тысяч. Это пребывание, питание, обследование и лечение на протяжении 14 дней в одноместной палате. У нас боксовые палаты, но сантехника на двоих. Депозит для пациентов в тяжелом состоянии составляет от 1,5 миллиона и выше. Сумма лечения за месяц может достигать пяти миллионов и выше. В обоих случаях окончательный счет за услуги выдается при выписке».
Важно уточнить, что в комплекс услуг за 700 тысяч не входит лечение хронических и сопутствующих заболеваний, реанимация, любое хирургическое вмешательство и пребывание в палате больше, чем 14 дней.
В группе Facebook «Найди своего доктора» эту частную клинику рекомендуют для лечения от ковида, однако указывают на высокую стоимость услуги. Например, пользователь Oleg Sarylov оставил следующий комментарий: «Цена вас не обрадует. Депозит – 700 тысяч, а далее как повезет. Средний прайс – два миллиона». Пользователь Tany Free также пишет, что в этой клинике «лечили очень хорошо. Практически полный чек-ап. Оплачивать сразу две недели. Дорого».
Как лечить ковид: платно или по ОМС? Мнение врача
«Максимум – отличается комфортность пребывания. Лекарства одни и те же» – прокомментировал врач.
Сами сотрудники вышеупомянутой частной клиники отмечают, что платное лечение от бесплатного не отличается, но подчеркивают, что в коммерческом стационаре условия лучше. В государственной больнице услуги предоставляются по полису ОМС и лечение спонсируется муниципальным городским бюджетом.
«Мы на самоокупаемости. У нас условия размещения лучше» – заявили в клинике.
В соцсетях мнения о стоимости платного лечения разделились. Одни считают, что за комфорт можно заплатить, если есть возможность.
«Не понимаю, что плохого, если люди готовы доплачивать за сервис».
«За такой ценник и, в целом, за отношение к заболевшему в это время, я приравниваю все это к мародерству. В совершенно иной ситуации каждый волен выбрать себе клинику по своему бюджету, но в данный период это гадко и бесчеловечно».
Подготовила Татьяна Акиншина