г а ковалев указывая что психология воздействия это
Глава 1. Психологическое воздействие как объект психологического исследования
§ 2. Стратегии и виды психологического воздействия
В отечественной психологии широко распространена точка зрения, согласно которой к наиболее общим разновидностям психологического воздействия относятся типы стратегий, которые использует воздействующий субъект в ситуации взаимодействия. Так, он может «либо ориентироваться на сознательный выбор и свободную волю тех, с кем взаимодействует, либо побудить некоторый эффект в поведении и деятельности, минуя этап критического осмысления и собственного волеизъявления реципиента»[11]. В соответствии с этим положением выделяют три стратегии воздействия: развивающую (первый подход), а также императивную и манипулятивную (второй подход).
Г.А. Ковалев[12] связывает эти стратегии с базовыми парадигмами в психологии, посредством которых ученые пытались объяснить природу и закономерности человеческой психики, межличностных и межгрупповых отношений.
Первая – «субъект-субъектная» или «диалогическая» парадигма – «основана на вере в конструктивное, активное, созидающее и творческое начало человеческой природы, на его изначальной моральности и доброте, его альтруистической и коллективистической направленности, выступающих в качестве предпосылок и условий совместного существования и выживания людей»[13]. В западной психологии указанная концепция получила развитие в рамках школы гуманистической психологии.
Субъект-субъектной парадигме в психологии соответствует развивающая стратегия воздействия, реализуемая в диалоге двух и более равноправных субъектов взаимодействия. Принципы реализации такого диалога – «эмоциональная и личностная раскрытость партнеров по общению, психологический настрой на актуальные состояния друг друга, безоценочность, доверительность и искренность выражения чувств и состояний»[14].
Такая стратегия базируется на гуманистических ценностях, в том числе на безусловном уважении к личности, ее правам и свободе воли субъекта, на которого оказывается воздействие. В социально негативных целях указанная стратегия практически не используется, поэтому в дальнейшем мы не будем на ней останавливаться.
Другой парадигме, в которой человек рассматривается не как активный субъект, но лишь как объект воздействия, соответствуют две иные стратегии. Первая из них – это стратегия императивного воздействия. «Основными функциями данной стратегии являются функции контроля поведения и установок человека, их подкрепления и направления в нужное русло, а также функция принуждения по отношению к объекту воздействий. Реализация императивной стратегии происходит чаще всего там, где человек в силу тех или иных обстоятельств обладает ограниченными возможностями для самостоятельного выбора поступков или решений»[15].
Императивная стратегия воздействия, как правило, реализуется в ситуациях, когда взаимодействующие субъекты имеют различный статус (официальный или неформальный), находятся в отношении доминирования – подчинения. Здесь наиболее типичен пример воздействия руководителя на подчиненного с использованием имеющихся у первого официальных властных полномочий. Таким образом, императивная стратегия теснейшим образом связана с феноменом власти.
Х. Хекхаузен выделяет следующие шесть источников власти:
Нетрудно заметить, что первые три источника (власть вознаграждения, власть принуждения и наказания и нормативная власть) тесно связаны с системой деловых иерархических отношений, действующих в формальных организациях, на них основана совокупность прав и возможностей, которыми обладают руководители для управления подчиненными им коллективами. Например, как справедливо отмечает Т.С. Кабаченко, нормативная власть базируется на факте принадлежности взаимодействующих сторон к определенной организационной структуре, различии в их статусах и их иерархической зависимости[17]. Злоупотребления властными полномочиями в институциализированных структурах могут содержать составы преступлений, предусмотренных, например, ст. 285 («Злоупотребление должностными полномочиями»), 286 («Превышение должностных полномочий» УК РФ).
Два последних источника власти больше зависят от индивидуальных особенностей ее носителя, наличия у него особых экспертных знаний либо обладания эксклюзивной информацией, с помощью которой он способен эффективно воздействовать на других людей. Сюда же можно отнести и власть, основанную на авторитете ее носителя. Таким образом, императивное воздействие может осуществляться и в рамках неинституционализированных отношений, когда один из взаимодействующих субъектов находится в неформальной зависимости от другого (например, отношения родитель – ребенок, лидер группы – ведомые члены, гуру – ученики).
Субъект, обладающий властными полномочиями (как институционализированными, так и неформальными), в силу своего статуса имеет широкий круг возможностей для психологического воздействия на подчиненных, зависимых от него лиц. Причем не всегда эти возможности используются исключительно в благих целях. Неравенство положения в отношениях «начальник – подчиненный», «учитель – ученик», «работающий муж – жена-домохозяйка», «родитель – ребенок» представляет широкий спектр возможностей для злоупотребления властью. Кроме того, в ряде случаев даже не требуется ее реальное применение. Для осуществления своих намерений лицу, занимающему вышестоящее положение, порой достаточно в словесной форме обозначить потенциальные последствия неповиновения, вызвать страх перед возможными санкциями. Зачастую опасение потерять работу, боязнь преследований со стороны командира или педагога, ожидание родительского наказания служат мощным инструментом для подавления воли жертвы.
Анализ уголовной статистики показывает, что число дел, возбужденных по фактам доведения до самоубийства (ст. 110 УК РФ), понуждения к действиям сексуального характера (ст. 133 УК РФ), неисполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (ст. 156 УК РФ), весьма невелико. Можно полагать, что это обусловлено двумя причинами – уже упомянутым страхом лиц, находящихся в положении зависимости, а также нежеланием работников правоохранительных органов возбуждать «бесперспективные дела», сбор доказательств по которым крайне сложен. В то же время сотрудники психологических служб отмечают, что значительное число обращений за помощью к специалистам обусловлено именно этими причинами, а злоупотребления властью в различных формах имеют весьма широкое распространение и служат источниками серьезных психологических травм.
Наконец, последняя из перечисленных – это манипулятивная стратегия воздействия. Манипуляция в различных видах и формах – широко практикуемый способ негативного психологического воздействия, в том числе и в криминальных целях. В силу распространенности, частоты использования в межличностном взаимодействии манипулирование служит объектом пристального внимания исследователей, и к настоящему времени оно достаточно хорошо изучено и описано специалистами-психологами.
Термин «манипулирование» происходит от латинского manupulus – пригоршня, горсть. (от manus – рука и ple – наполнять). В словарях европейских языков слово толкуется как: «1. умелое обращение с объектами с определенными намерениями, целями (например, ручное управление, освидетельствование пациента врачом с помощью рук и т.д.); 2. управление рычагами машины (механизмами в технике); 3. обработка кого-либо, влияние на кого-либо; 4. подтасовывание, жульничество, подделка, проделывание махинаций»[18]. Два последних значения в какой-то мере раскрывают именно психологическое содержание этого понятия, которое также используется в технике, медицине, политологии, лингвистике и других науках.
Среди зарубежных психологических исследований манипулирования в межличностных отношениях наиболее широко известна монография Э. Шострома «Анти-Карнеги, или человек-манипулятор» «Человек-манипулятор»[19]. Автор детально анализирует данный феномен с позиций гуманистической психологии, подробно останавливается на природе манипулятивного воздействия. Сравнивая основные характеристики манипулятора и его противоположности – «актуализатора», Э. Шостром противопоставляет ложь (фальшь), неосознанность (апатия, скука), контроль (закрытость) и цинизм (безверие) манипулятора честности (прозрачности, искренности), осознанности (отклику, полноте жизни, интересу), свободе (спонтанности, открытости) и доверию (вере, убеждению).
В.Н. Куницына, Н.В. Казаринова и В.Н. Погольша определяют манипуляцию как один из видов психологического воздействия, используемый субъектом для достижения одностороннего выигрыша. При разграничении понятий манипулирующего воздействия и личного влияния авторы выделяют три основных показателя манипуляции: скрытность намерений, стремление получить односторонний выигрыш и разрушающий личность эффект воздействия (в первую очередь негативный эффект сказывается на личности адресата, но опосредованно – и на личности самого манипулятора)[20].
Близкую по содержанию трактовку манипулирования дает Е.В. Сидоренко. По его мнению, манипуляция – «преднамеренное и скрытое побуждение другого человека к переживанию определенных состояний, принятию решений и выполнению действий, необходимых для достижения инициатором своих собственных целей»[21]. Автор полагает, что манипулятор стремится к победе не силой, а хитростью и выдержкой, его задача состоит в принуждении человека сделать что-то нужное не под угрозой наказания, а по своей воле.
П.С. Таранов предлагает следующую образную трактовку манипуляции: «Исполненная коварства, но всегда внешне пристойная и чистая, изощренная по способу осуществления, обычно театрализованная акция одного человека или группы лиц в намерении нарушить или разрушить чужие интересы, чтобы привести к торжеству и победе интересы собственные»[22]. Это определение вряд ли можно назвать строго научным, тем не менее оно отражает обыденное представление о «манипуляции» как о некоем обмане, махинации, действии, преисполненном коварства.
Т.С. Кабаченко полагает, что манипулирование – это скрытое психологическое воздействие, преследующее односторонние цели[23].
Наиболее детально феномен психологического манипулирования раскрывается в монографии Е.Л. Доценко. Автор утверждает, что манипуляция – это вид психологического воздействия, искусное исполнение которого ведет к скрытому возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями[24].
Е.Л. Доценко выделяет семь групп признаков манипуляции:
1) родовой признак – психологическое воздействие;
2) отношение манипулятора к другому как к средству достижения собственных целей;
3) стремление получить односторонний выигрыш;
4) скрытый характер воздействия (как факта воздействия, так и его направленности);
5) использование психологической силы, игра на слабостях;
6) побуждение, мотивационное привнесение;
7) мастерство и сноровка в осуществлении манипулятивных действий[25].
Понятие манипулирования активно используется при изучении информационно-психологической безопасности личности.
Так, Г.В. Грачев и И.К. Мельник указывают на возможность тайного принуждения личности (с политическими или иными целями) через средства массовой информации, пропаганду, политическую рекламу[26]. Они предлагают оригинальные способы диагностики и последующей нейтрализации подобного воздействия.
Т.С. Кабаченко также считает, что именно манипулирование в наибольшей степени создает предпосылки к нарушению психологической безопасности. Это связано с тем, что в основе манипуляции лежит скрытое воздействие, осуществляемое с расчетом на сниженный контроль ситуации со стороны реципиента, помимо его сознательного волеизъявления[27].
Специальные технологии психологического манипулирования в настоящее время весьма широко используются во многих сферах общественной практики: при проведении различных полит- и пиар-кампаний, в рекламе, при создании финансовых пирамид, вовлечении адептов в псевдорелигиозные организации деструктивного характера, вербовке членов военизированных политических организаций или террористических групп.
Темы манипуляции сознанием, «зомбирования», «промывания мозгов» с помощью средств массовой информации являются крайне популярными у широкой публики, общественных и политических деятелей. Они представляют собой благодатную почву для всякого рода околонаучных спекуляций и мифологизации.
Полки книжных магазинов в последние годы переполнены литературой, содержащей популярное, но при этом достаточно алгоритмизированное изложение методов психологического воздействия на сознание и поведение людей (например, нейролингвистического программирования). Повышая «психологическую вооруженность» бизнесменов, менеджеров, да и обычных граждан, желающих «добиться победы любой ценой», «переиграть партнера по общению», авторы игнорируют возможный ущерб, который способно нанести окружающим дилетантское использование серьезных техник воздействия на сознание (или подсознание), предлагаемых для всеобщего ознакомления. Представляется, что риск злоупотреблений, использования специальной информации для недобросовестного манипулирования поведением и сознанием окружающих (как отдельных субъектов, так и групп) весьма существенен.
Как отмечалось, психологическое манипулирование часто используется как один из способов воздействия на жертву при совершении многих видов преступлений, прежде всего, против собственности. О.Р. Онищенко, изучая механизмы психологического воздействия преступника на жертву при мошенничестве (ст. 159 УК РФ), предлагает специальный термин – криминальное манипулирование, обозначающий систему методов и приемов скрытого психологического воздействия на жертву с целью совершения преступления, результатом которого являются негативные последствия для ее здоровья, социального статуса, финансово-имущественного положения, психического благополучия[28]. Автор отмечает, что успешность действий преступника во многом зависит от умения скрыть направленность воздействия и его конечную цель.
Подобного рода преступления часто совершаются организованной группой лиц. Нередко роли в «криминальном спектакле» группы мошенников настолько продуманы и отрепетированы, что приходится констатировать высокий уровень мастерства и сноровки, а манипуляция остается незамеченной. Находясь в неведении о целях злоумышленников, потерпевший действует так, как нужно преступникам, например, добровольно передавая им крупные суммы денег.
Таким образом, криминальное манипулирование, с точки зрения психолога, зачастую – основное средство совершения многих видов преступлений.
Помимо наиболее общих стратегий исследователи выделяют большое количество отдельных видов психологического воздействия, используя различные основания для их классификации. К числу важнейших из них относятся следующие:
1. По уровню произвольности регуляции деятельности: произвольное – непроизвольное воздействие. В первом случае активный субъект сознательно стремится оказать влияние на своего партнера, «действующая сторона предполагает вызвать определенный психологический эффект»[29]. Во втором – индивид не ставит перед собой такой цели, т.е. возможные результаты воздействия заранее им не планируются. Как уже отмечалось, А.И. Папкин предлагает называть непроизвольное воздействие психическим, а произвольное – собственно психологическим. Вместе с тем такое «умножение сущностей» в рамках психологического анализа вряд ли целесообразно.
В криминальных ситуациях, как правило, преступник воздействует на жертву целенаправленно, четко осознавая планируемый результат своих действий и желая его наступления. Так, похищение человека (ст. 126 УК РФ) или незаконное лишение свободы (ст. 127 УК РФ) обычно осуществляются для облегчения последующего воздействия на него (или его близких, родственников, коллег) для того, чтобы подавить свободу волеизъявления, заставить подчиниться требованиям преступников. Таким образом, психологическое воздействие в различных формах, оказываемое на жертву, служит средством достижения преступником своих противоправных целей (заставить потерпевшего или его близких помимо или против своей воли совершить действия, желательные для правонарушителя).
Вместе с тем в ряде случаев негативное психологическое воздействие на жертву может оказываться и непреднамеренно. Например, при нанесении телесных повреждений различной степени тяжести (ст. 111, 112, 115 УК РФ) целью преступника может быть именно причинение физического ущерба жертве, причинение боли, физических страданий. Психологическое воздействие на потерпевшего в форме угроз, оскорблений, сопровождающее физический контакт, по большей части – фоновое. Оказание такого воздействия может не входить в намерения преступника и не рефлексироваться им.
2. По уровню опосредованности контакта между взаимодействующими сторонами: непосредственное – опосредованное воздействие.
Непосредственное воздействие осуществляется в условиях реального контакта между двумя или более субъектами.
В современном обществе звеном, опосредующим психологическое воздействие, как правило, выступают средства массовой информации. Типичный пример криминального психологического воздействия публикатора, журналиста, редактора СМИ на аудиторию – преступление, предусмотренное ст. 282 УК РФ. В диспозиции этой статьи специально отмечается, что противоправные действия здесь совершаются «публично или с использованием средств массовой информации». Аналогичная формулировка содержится и в ч. 2 ст. 280 УК РФ («Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, совершенные с использованием средств массовой информации»).
Вместе с тем часто таким опосредующим звеном может быть и другой человек (другие люди). Наглядным примером ситуации непреднамеренного воздействия здесь может выступать распространение различного рода слухов, передающихся от человека к человеку по «сарафанному радио», или передача устного распоряжения руководителя организации вниз по управленческой вертикали вплоть до непосредственных исполнителей.
В ситуации криминала опосредованное воздействие может совершаться, например, при групповых преступлениях, когда «заказчик» самостоятельно не взаимодействует с жертвой, а привлекает для этого третьих лиц – непосредственных исполнителей преступного замысла. Другой вариант возможен при оказании криминального воздействия (в форме угроз или шантажа) не на саму жертву, а на ее близких – детей, супруга, родителей и т.д. с тем, чтобы опосредованно оказать на субъекта влияние и, таким образом, заставить совершить действия, выгодные преступнику.
Встречаются ситуации, когда оба указанных вида психологического воздействия осуществляются преступником одновременно в рамках одного криминального деяния. Типичный пример подобного преступления – захват террористами группы заложников с последующим выдвижением государственным структурам различных требований (политических, экономических, военных и пр.), выполнение которых обусловливает возможность освобождения заложников. Непосредственное психологическое воздействие здесь оказывается преступниками на заложников (как правило, оно сочетается с физическим насилием), а опосредованное – на государство, властные структуры и общество в целом. К сожалению, новейшая история России изобилует примерами подобных преступлений (захваты заложников в больнице г. Буденновска, школе г. Беслана, театральном центре в Москве и др.)
3. По направленности: индивидуальное – социально-психологическое[30]. Индивидуальное воздействие направлено на конкретного человека, а социально-психологическое – на группу людей (от нескольких человек до больших социальных общностей).
Как правило, в криминальных ситуациях преступник оказывает индивидуальное психологическое воздействие на жертву. Типичным же примером социально-психологического воздействия будет приведенный случай с захватом заложников террористами. Более того, любое «громкое» преступление, широко освещающееся средствами массовой информации и имеющее большой общественный резонанс, оказывает определенное негативное психологическое воздействие на массовое сознание, формируя в обществе атмосферу страха, апатии, чувство беззащитности перед преступностью.
Например, как указывали специалисты Центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, после террористического акта (взрыва в поезде метро в Москве на перегоне «Автозаводская» – «Павелецкая») резко увеличилось число лиц, обратившихся за психологической помощью в связи со страхом ездить в метро. В ряде случаев эти расстройства достигали клинического уровня. Важно отметить, что среди лиц, обратившихся за помощью, с выраженными симптомами невротических расстройств были далеко не только непосредственные жертвы террористического акта или их родственники. Большинство составляли люди, узнавшие о трагедии из средств массовой информации или от знакомых.
5. По длительности воздействия: длительное – краткосрочное. Эту классификацию можно проиллюстрировать, рассматривая различные варианты развития состояния аффекта при совершении убийства или причинении тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (ст. 107 и 113 УК РФ). Возникновение указанного состояния может быть спровоцировано единовременным сверхсильным психотравмирующим воздействием («насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего или иными противоправными или аморальными действиями»), но может являться и результатом накопления (кумуляции) отрицательных переживаний, обусловленных («длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего»).
Как показывает практика проведения судебно-психологических и комплексных психолого-психиатрических экспертиз по делам такой категории, при конфликтном взаимодействии малознакомых лиц обычно имеет место краткосрочное сверхсильное воздействие (физическое и психологическое). Случаи кумулятивного аффекта чаще встречаются при длящихся, затяжных конфликтах на бытовой почве. При этом повод к возникновению аффективного состояния может казаться внешне незначительным, поскольку аффект обусловлен всем предшествующим развитием событий, и психологическое воздействие является результирующим (по типу «последней капли»).
Завершая описание классификации видов психологического воздействия, необходимо отметить следующее. Каждый из приведенных критериев независим по отношению к другим. Конкретное психологическое воздействие может быть, например, произвольным по намерению воздействующего субъекта, непосредственным по форме взаимодействия сторон, индивидуальным по характеру, открытым и долгосрочным по продолжительности. Такому определению будет соответствовать, например, процесс воспитания ребенка или обучение нового сотрудника тонкостям работы. Если же психологическое воздействие носит антисоциальный, криминальный характер, то по подобной формализованной схеме может разворачиваться, к примеру, доведение до самоубийства ученика, осуществляемое педагогом с применением целенаправленной травли, унижения достоинства, глумления и издевательства.
[11] Кабаченко Т.С. Указ. соч. С. 62.
[12] Ковалев Г.А. Указ. соч. С. 41-49.
Типология межличностного взаимодействия Г.А. Ковалёва
Своеобразие предложенного автором подхода к характеристике влияния заключается в разработке стратегий психологического воздействия в соотнесении с существующими в психологии основными научными подходами к изучению сущности человека и его психической организации.
На основе историко-теоретического анализа Г.А. Ковалёв выделил три основные парадигмы, посредством которых пытались объяснить природу и закономерности психологических реальностей, а также соотнёс их с имеющимися подходами в научном исследовании и практическом использовании стратегий межличностного воздействия.
1. Первой во времени и наиболее традиционной является так называемая объектная, или реактивная, парадигма, в соответствии с которой психика и человек в целом (вне зависимости от конкретных теоретических установок) рассматривался как пассивный объект воздействия внешних условий и их продукт. Исторически первичный, данный подход свое наиболее законченное научное воплощение получил в бихевиоризме. Этот общий взгляд на механизмы детерминации психической организации человека продолжает иметь место и в некоторых современных научных теориях в западной психологии. Формальные (но не содержательные) аналоги такой методологии можно найти и в отечественной психологии. В этой связи наиболее релевантной реактивному подходу оказывается стратегия, условно обозначенная как императивное воздействие.
Императивная стратегия межличностного влияния – открытый способ влияния, при котором партнёр воспринимается как пассивный объект воздействия.
Используются императивные методы: от насилия, подавления до внушения, приказа.
Основными функциями данной стратегии являются функции контроля поведения и установок человека, их подкрепления и направления в нужное русло, а также функция принуждения по отношению к объекту воздействий.
Применение методов открытого давления на партнёра может приводить к его подчинению, но лишь внешнему и кратковременному.
Реализация императивной стратегии происходит чаще всего там, где человек в силу тех или иных обстоятельств обладает ограниченными возможностями для осуществления самостоятельного выбора поступков или решений. В социальной практике такая стратегия может быть уместной и эффективной в экстремальных ситуациях, где требуется принятие оперативных и важных решений в условиях временного дефицита, а также при регламентации иерархических отношений между людьми в «закрытых» организациях (например, военного типа) и отдельных субкультурах. Однако в реальных человеческих отношениях, в сфере межличностных неформальных, внеролевых отношений (например, дружеских, семейных), а также в области педагогической практики, целью которой является раскрытие и развитие психологических потенциалов ребенка, эта стратегия непригодна. Здесь использование императивных воздействий, осуществляемых без учета актуальных состояний и отношений другого человека, условий межличностных коммуникаций, приводит чаще всего к обратным и даже отрицательным психологическим последствиям.
2. За последние 40 лет в психологическом знании произошел значительный перелом, связанный с отказом от подхода к человеку как к «пассивному реактору». Был выдвинут подход, утверждающий его активность и избирательность в процессе отражения внешних воздействий. Этот подход, обозначенный Г.А. Ковалёвым, как субъектный или акциональный, наиболее всесторонне представлен в западной когнитивной психологии.
В рамках данного подхода было разработано наибольшее количество специальных теорий воздействия (около 40), которые основываются на идее активности и целостности психического функционирования человека. В соответствии с этой точкой зрения предполагается, что процесс влияния происходит тогда, когда взаимодействующие между собой люди интерпретируют исходящую друг от друга информацию в ситуации межличностного восприятия.
Данный подход в изучении влияния в научной психологии в настоящее время, считает Г.А. Ковалёв, наиболее популярен и на сегодняшний день наиболее полно раскрывает возможности психологического воздействия. В рамках данной парадигмы проведено большое количество специальных экспериментальных исследований и на их основе разработано множество эффективных приемов и средств психологического воздействия, которые с успехом применяются, в частности, средствами массовой информации при формировании общественного мнения, создании рекламы и т.п. Некоторые из них используются в педагогической практике.
Признание активности, избирательности психического отражения внешних явлений, а также двусторонней природы организации воздействия не снимает вопроса о пользе для человека этих воздействий. По мнению Г.А. Ковалёва, главной здесь является проблема их целей и их направленности. Многочисленные экспериментальные исследования и социальная практика ясно убеждают в том, что более совершенное знание и более глубокое проникновение в самые интимные механизмы психической природы человека не означают того, что эти научные открытия будут использоваться во благо человечества. Часто, наоборот, это самым непосредственным образом используется в разработке изощренных средств и методов контроля за сознанием и поведением людей, манипулирования психикой. Влияние этих средств трудно осознаваемо, а последствия трудно предсказуемы. Хорошо известно влияние психотропных препаратов на психику человека. С учетом последних достижений психологической теории были разработаны и продолжают усовершенствоваться современные методы психологической вербовки, подпорогового воздействия и т.п. Поэтому, считает Г.А. Ковалёв, на данном этапе развития психологической науки (и психологии влияния в частности) отчетливо встают общечеловеческие и нравственные проблемы, которые связаны с ответами на вопрос о социальной ответственности психологии за достижения своей науки. Это дает основание обозначить стратегию воздействия в рамках акциональной парадигмы как манипулятивную.
Манипулятивная стратегия межличностного влияния – скрытый, замаскированный способ влияния, при котором партнёр воспринимается как объект воздействия, но сложный и непредсказуемый.
Используются приёмы подсознательного стимулирования, действующие в обход психологического контроля и блокирующие систему психологических защит.
Основная цель: изменить поведение другого ради получения собственной выгоды, но сделать это столь искусно, чтобы партнёр был уверен, что он сам управляет своим поведением. Манипулятор руководствуется принципом: «Мой выигрыш – проигрыш другого».
Таким образом, акциональный подход к организации воздействия по своей внутренней сути в принципе может вести к таким же, а иногда к еще худшим психологическим последствиям, нежели реактивный подход. Несмотря на признание активности и индивидуальной избирательности психического отражения, провозглашаемой в рамках данного подхода, при использовании конкретных методов воздействия человек на самом деле все так же остается объектом внешних влияний и психического манипулирования. Поэтому, по мнению Г.А. Ковалёва, императивную и манипулятивную стратегии психологического воздействия можно отнести в целом к одному и тому же одномерному, объектному, монологическому взгляду на человеческую природу, где человеку в целом отводится пассивная роль, где его уникальная сущность обезличивается.
Вместе с тем, как считает Г.А. Ковалёв, такая позиция довольно распространена в западном человекознании; она составляет идеологию большинства современных служб психологической помощи людям, она лежит в основе технологии и многих методов психотерапевтической и психокоррекционной работы. «В этом случае человек (возможно, даже из лучших побуждений) все же подгоняется под некий эталон «хорошего» пациента, зачастую посредством довольно изощренных приемов, который существует в профессиональной когнитивной карте «всемогущего» и «всезнающего» психотерапевта; сам же пациент лишается права на какую-либо самостоятельность в видении ситуации и принятии решений» [7, с. 44]. На Западе иногда признают, что человек в буржуазном обществе является объектом и продуктом постоянной и целенаправленной психологической манипуляции и давления и что возможности этого манипулирования практически безграничны.
Таким образом, объектность естественнонаучного подхода к исследованию человеческой природы с неизбежностью оборачивается объектностью, одномерностью в разработке содержания практических рекомендаций относительно организации взаимоотношений между людьми, которые чаще всего носят обезличенный, «технологический» характер и, естественно, не могут учитывать всего богатства реальных человеческих связей и уникальности личностного содержания каждого. Слепое или неумелое следование такого рода рекомендациям в работе с людьми (например, в психолого-педагогической практике) может негативным образом сказываться на характере психического становления и социального функционирования личности.
3. Пессимистическому, одномерному подходу к человеку в истории человекознания противопоставлялась оптимистическая традиция. Она основана на вере в конструктивное, активное, созидающее и творческое начало человеческой природы, в изначальную моральность и доброту человека, его альтруистическую и коллективистическую направленность, которые выступают в качестве предпосылок и условий совместного существования и выживания людей. В западной психологии наиболее последовательную разработку данная концепция получила прежде всего в теории гуманистической психологии, начало которой заложили А. Маслоу, Р. Мэй, К. Роджерс, Э. Фромм и др. Главным в данной доктрине являются признание неповторимости и уникальности каждого человека, вера в его позитивное и творческое начало, его социальную обращенность. В отличие от объектного подхода к человеку данное направление Г.А. Ковалёв обозначает как личностный, или субъект-субъектный, подход. Традиции этого научно-практического направления в отечественной психологии были заложены в трудах таких выдающихся отечественных ученых, как Л.С. Выготский, С.Л. Рубинштейн, М.М. Бахтин, А.А. Ухтомский, В.Н. Мясищев и другие. Современное научное обоснование субъект-субъектный подход к изучению человека получил в трудах психологов: А.А. Бодалева, Б.Ф. Ломова, А.М. Матюшкина и др. Стратегию воздействия, которая наиболее соответствует субъект-субъектному подходу, Г.А. Ковалёв называет развивающей.
Развивающая стратегия влияния – способ влияния, при котором люди воспринимают друг друга как равноправных субъектов общения, поэтому актуализируется потенциал саморазвития обоих партнёров. Основным психологическим условием реализации такой стратегии воздействия, по мнению Г.А. Ковалёва, является диалог.
Основными нормативами и принципами организации диалога, считает автор, являются: эмоциональная и личностная открытость партнеров по общению, психологический настрой на актуальные состояния друг друга, безоценочность, доверительность и искренность выражения чувств и состояний. В диалоге «две личности начинают образовывать некое общее психологическое пространство и временную протяженность, создавать единое эмоциональное «со-бытие», в котором воздействие (в обычном, объектном, монологическом смысле этого понятия) перестает существовать, уступая место психологическому единству субъектов, в котором разворачивается творческий процесс взаимораскрытия и взаиморазвития, создаются условия для самовоздействия и саморазвития» [Кан-Калик, Ковалёв, 1985, с. 46].
Авторы теоретического подхода о многокомпонентной структуре коммуникации между людьми (В.Н. Мясищев, А.А. Бодалев) считают, что психологической сущностью диалога как высшего уровня организации общения является адекватное (когнитивно сложное) отражение людьми друг друга, положительное (личностное) отношение их друг к другу и «открытое» обращение, поведение относительно друг друга [Бодалёв, 1983]. Центральным звеном этой функциональной структуры общения является система субъективных отношений [Мясищев, 1998]. Традиции изучения диалогического общения в отечественной психологии предусматривают несколько плоскостей интерпретации для описания этого понятия. Диалог — это: а) первичная, родовая форма человеческого общения, определяющая здоровое психическое развитие личности; б) ведущая детерминанта этого развития, обеспечивающая функционирование механизма интериоризации, посредством которого внешнее изначальное взаимодействие в системе «ребенок — взрослый» переходит «вовнутрь» ребенка, определяя тем самым его индивидуальное (интерсубъектное по содержанию) психологическое своеобразие; в) принцип и метод изучения человека, реализующегося посредством реконструкции содержания экстериоризируемых внутренних смысловых полей субъектов, разворачивающихся в ситуации диалога между ними; г) процесс (трудно формализуемый в позитивистской традиции), развивающийся по своим (еще неизвестным) законам и по своей внутренней динамике; д) определенное психофизическое состояние, разворачивающееся в межличностном пространстве общающихся между собой людей, которое сродни инфантильному переживанию состояния эмоционального комфорта при физическом контакте матери и ребенка; е) высший уровень организации отношений и общения между людьми, наиболее органичный изначальной межсубъектной природе человеческой психики, а потому наиболее оптимальный для нормального психического функционирования и личностного развития людей, реализации их потребностей; ж) наиболее эффективный метод педагогических, психокоррекционных воздействий; з) творческий процесс.
Г.А. Ковалёв определяет дальнейший путь развития теории отечественной психологии влияния. По его мнению, логика анализа требует углубления в психологическую суть объективных факторов и субъективных детерминант, при посредстве которых разворачивается психологическое влияние.