что армяне говорят про азербайджанцев
Москвич
«Ни один клочок земли этого не стоит»: армяне и азербайджанцы о карабахском конфликте
Армяне и азербайджанцы являются двумя крупнейшими национальными диаспорами в Москве. По официальной статистике, их, соответственно, 106 тыс. и 57 тыс. человек. По неофициальным оценкам, и тех и других гораздо больше. Председатель азербайджанской общины Москвы Шамиль Тагиев оценивает численность своих земляков в городе в полмиллиона человек. Оценки численности людей с армянскими корнями начинаются с цифры в 500 тыс. человек и доходят до 1 млн.
В любом случае это огромное количество людей. Сегодня, когда в Нагорном Карабахе фактически возобновилась война, они оказались заложниками ситуации. Эмоции накалены до предела. В июле, когда на границе Армении и Азербайджана тоже произошли вооруженные столкновения, эти эмоции выплеснулись на московские улицы. Армянские грузовики тогда не были допущены на крупнейший в Москве агропромышленный рынок «Фуд Сити», принадлежащий азербайджанским миллиардерам Году Нисанову и Зараху Илиеву. В городе произошло несколько довольно жестоких драк и нападений представителей двух диаспор друг на друга. В сети появились видео, когда молодые люди нападали на водителей машин с армянскими номерами или, наоборот, избивали азербайджанцев в московском парке.
Сейчас военное обострение приобрело куда больший масштаб. На фронте в Карабахе гибнут сотни солдат и мирных жителей. Но в 2,5 тыс. километров к северу, в Москве, новых столкновений пока не зафиксировано.
Диаспоры
Московские власти осознали масштаб угрозы, которая нависнет над городом, если он станет еще одним театром военных действий между двумя бывшими братскими народами. И они начали профилактику возможного насилия. «Азербайджанская община Москвы призывает своих соотечественников не участвовать в распространении недостоверной информации и проявлять сдержанность в этот эмоциональный для каждого азербайджанца момент», — говорится на сайте азербайджанского землячества. По словам его лидера Шамиля Тагиева, руководители диаспоры ведут активную работу, разъясняя азербайджанской молодежи, что «переносить конфликт на территорию третьих стран недопустимо. Благодаря этому ситуация остается очень спокойной. Никаких столкновений нет и не будет».
Аналогичную работу при посредничестве российских властей проводит и руководство армянской диаспоры. 1 октября они приняли участие во встрече с лидерами азербайджанской общины Москвы в Федеральном агентстве по делам национальностей. По итогам вышло совместное заявление. «Обращаясь к соотечественникам, настойчиво просим соблюдать спокойствие, проявлять уважение друг к другу и не поддаваться на провокации. Необходимо взвешенно оценивать ситуацию, уважать и соблюдать законы нашей страны, сохранять межнациональное согласие», — говорится в нем.
Однако руководства обеих общин заняли позиции, которые полностью укладываются в официальную линию правительств Азербайджана и Армении. Всю ответственность за возобновившуюся войну лидеры диаспор возлагают на «противника», правда, оговариваясь, что не считают врагом весь соседний народ, а лишь его политическое руководство. Среди московских азербайджанцев и армян нашлись те, кто готов ехать в зону конфликта в качестве добровольцев. Но национальные организации осторожно подходят к этому вопросу. Шамиль Тагиев говорит, что в ответ на такие обращения они разъясняют, что российским гражданам запрещено участвовать в боевых действиях в третьих странах, это подпадает под уголовную статью о наемничестве. Поэтому азербайджанцам с российским паспортом прямо запрещают такие действия, а граждан самого Азербайджана направляют в посольство. Впрочем, пока ни одного реального добровольца Тагиев не знает, но и «нет такой необходимости».
В официальном заявлении САР о добровольцах говорится обтекаемо: «С раннего утра 27 сентября в адрес Союза армян России поступают тысячи обращений от наших соотечественников и друзей со всех регионов России с выражением крайней обеспокоенности эскалацией и фактическим началом войны и готовностью оказать любую поддержку народу и Армии обороны Арцаха. Мы уверены, что армянские Вооруженные силы, а при необходимости и вся мировая армянская диаспора способны дать отпор любому, кто посягнет на свободу и независимость Арцаха и Армении».
Зато САР в отличие от азербайджанского землячества занят сбором денег и гуманитарных грузов для жителей Карабаха. На сайте организации и в ее группе в фейсбуке висят реквизиты для сбора пожертвований и новости об отправке первой партии гуманитарных грузов. «Арцах, держись! Мы вместе! Первая партия помощи от Союза армян России уже в пути. Все, что необходимо для гражданского населения, пожилых, женщин и детишек, которые вынуждены находиться в бомбоубежищах, направлено в Степанакерт». В азербайджанской общине Москвы на соответствующий вопрос мне ответили, что «в отличие от Армении у Азербайджана достаточно ресурсов и необходимости в дополнительной помощи нет».
Официальные представители азербайджанской и армянской общин не доверяют друг другу. Они обвиняют друг друга в агрессивных замыслах и предупреждают о возможных провокациях со стороны оппонентов.
Вражда
Патриотическая риторика воюющих сторон в полной мере воспроизводится национальными организациями в Москве. Находит она подготовленную почву и в умах обычных людей. «Я лично могу сказать: я всем сердцем и всей душой ненавижу руководство Азербайджана и руководство Турции за то, что они и своих ребят, и наших ребят погружают в войну», — сказала мне волонтер армянского штаба помощи Арцаху. Многие азербайджанцы не остаются в долгу. «Войну развязал преступный режим Пашиняна. О каком мире теперь может идти речь, пока враги оккупируют нашу родину?» — говорит один из них в интервью.
Этнический конфликт между азербайджанцами и армянами имеет длинную историю. В советские годы он, казалось, исчез, но во время перестройки вспыхнул с новой силой. Кровавая карабахская война оставила страшный след в исторической памяти обоих народов.
Журналист из Москвы Артур Аваков рассказывает характерный случай:
«Мой отец и вся родня с его стороны — армяне из Баку. В Армении тоже осталось много родственников. Но сам я родился и вырос в Москве. И вот году в 1993-м, в Карабахе как раз шли бои, мы пошли с дедом на рынок. Дед остановился возле какого-то прилавка и разговорился с продавцом. Я не сразу понял, что этот дядя азербайджанец. Говорили они довольно дружелюбно. Вспоминали, как мирно жили в советские годы. Я запомнил этот разговор; что, мол, вот до чего нас довели политики и т. д. Желали друг другу здоровья. И в какой-то момент продавец протянул мне грушу в подарок. Мы поблагодарили, попрощались и пошли. И буквально через 20 метров дед сжал мне руку и сказал: “Выбрось грушу. Вдруг отравленная”».
«Наши люди часто становятся в Москве более консервативными, чем дома, — объясняет азербайджанская писательница Гунель Мовлюд Иманова. — Многие сталкиваются с расизмом и оказываются в социальной изоляции. Поэтому они общаются только со своими, варятся в собственном соку. В то время как в Баку молодежь принимает новые, мировые ценности и нравы, в России наши люди часто прибегают к религии и национализму. То же самое происходит и на Западе — арабы, курды, пакистанцы оказываются в культурном гетто и почти не общаются с коренными, среди них процветает фундаментализм. Даже русские становятся большими лоялистами, чем дома».
«После моего романа с родственниками не очень дружно живу, — говорит Гунель. — Только мама пока ничего не сказала, потому что она латиницу читать не умеет. А остальная родня отвернулась. Не простили такого “предательства”». Жертвами вековой вражды и недоверия становятся не только «чужие», но еще больше «свои», посмевшие отступить от священных национальных идолов.
Среди московских армян и азербайджанцев есть противники войны. Хотя их голос почти не слышен: «Об этом не говорят, чтоб не выйти предателями в глазах общества».
«Это война бумеров, в которой умирают зумеры… »
«Вчера у меня мобилизовали в армию дядю, — говорит москвич Ашот. — Конечно, я сижу и, не отрываясь, читаю новости про Арцах и про весь этот кошмар. Конечно, это меня очень задевает. Каждый день гибнут десятки, сотни людей. Парни моего возраста. Ни один клочок земли не стоит этого».
Ашот говорит по-русски без всякого акцента. Но он не теряет связей с родиной. Ездит в гости к родственникам, изучает родную культуру. В принципе, по вопросу о судьбе Нагорного Карабаха он стоит на армянской точке зрения: «Эта земля населена армянами и, наверное, из этого надо исходить».
Хотя в семье Ашота никогда не оценивали людей по их национальности, между мировоззрением разных поколений есть разница. «Когда моя бабушка, например, узнала, что мой лучший друг азербайджанец, она на это очень косо посмотрела. Но я никогда не чувствовал никакого напряжения в общении с азербайджанцами. Для меня неважно, какой национальности человек, важно, что у него внутри».
Со своим азербайджанским другом Ашот прежде часто троллили друг друга. «У нас бывали шутки насчет этой вражды. Но сейчас они прекратились. Там сейчас погибают люди, это слишком серьезно». Когда я спрашиваю, может ли он представить себя добровольцем в рядах защитников Карабаха, Ашот несколько секунд молчит.
Такой образ мысли в момент гнева и подъема национального патриотизма вряд ли разделяет большинство. И все же он встречается не так уж редко — в интервью и даже в комментариях в социальных сетях. Как правило, так думает молодежь, которая не застала войны 1990-х.
Кирва
«Знаете, в Карабахе существовал такой институт — Кирва, — рассказывает Гунель Иманова. — Кирва — это армянин, который держал сына азербайджанца, когда тому делали обрезание. Это как кумовство, просто в священной форме. Такого человека очень любили, почти боготворили. В Карабахе даже была пословица “ты отрекся от Аллаха, но не мог же отречься от своего Кирвы”. И я думаю, что про этот институт еще не забыли. И мои собственные пацифистские мысли идут не только от современных ценностей, от пацифистской классики, но еще и от дружного, мирного прошлого с армянами. Даже истории беженства, резни в 1990-е с обеих сторон полны рассказами о помощи — армян азербайджанцам и наоборот».
Гунель рассказывает про свой разговор с мамой, которая уже однажды пережила войну. Тогда разрушили дом, который она построила своими руками. Она потеряла все. Много лет жила в жутком палаточном лагере для беженцев. Теперь она плакала, говорила, что не хочет еще раз увидеть войну. «Но сами понимаете, что такое пропаганда», — неожиданно заканчивает историю про разговор с мамой Гунель.
Группа молодых азербайджанских активистов опубликовала в интернете антивоенный манифест. «Мы не видим свое будущее или решение конфликта в дальнейшей военной эскалации и распространении взаимной ненависти. Недавние военные столкновения в Нагорном Карабахе не приносят пользы для установления мира в регионе. Мы даже не хотим представить себе риски втягивания в полномасштабную войну, поскольку мы понимаем, какие последствия она может иметь для наших обществ и будущих поколений. Мы хотим оглянуться назад и предпринять шаги, необходимые для восстановления доверия между нашими обществами и молодежью наших стран. Мы снова хотим жить вместе на этой земле. Мы призываем к инициативам в области миротворчества и солидарности».
Я спрашиваю одного из подписантов этого манифеста Бахруза Самедова о том, какими могут быть эти «шаги в области мира и солидарности». В ответ он рассказывает об одном азербайджанском активисте, который должен был ехать в какой-то международный лагерь, организованный на деньги одного из европейских фондов. Когда он получил приглашение и рассказал о нем за семейным ужином, его младший брат бросил ложку и с изумлением спросил: «И там ты увидишь настоящего армянина?» Настоящая проблема, говорит Бахруз, в том, что за почти 30 лет после войны большинство азербайджанцев вообще не видели ни одного армянина. Для них существует только образ расчеловеченного военной пропагандой врага. И то же самое по другую сторону границы.
Между двумя бывшими братскими республиками сегодня линия фронта, пересечь которую можно только в полной военной амуниции под огнем противника или в колонне военнопленных. Трудно ожидать, что там люди смогут в ближайшее время просто поговорить или хоть посмотреть друг на друга не через прицел. Но в Москве живет полмиллиона одних и полмиллиона других — самые крупные зарубежные общины двух народов. Жаль, что существующие национальные организации только транслируют патриотическую риторику своих правительств, которые отправляют в окопы пушечное мясо. Может, стоит просто учиться общаться друг с другом. Здесь для этого пока не нужно переходить линию фронта. Возможно, тогда в Москве возродился бы старинный карабахский институт, про который рассказывала Гунель Иманова, — Кирва. А армяне и азербайджанцы смогли бы почувствовать себя не врагами. Это, пожалуй, внесло бы больший вклад в «сохранение национальных культур», чем все фольклорные фестивали и казенный патриотизм вместе взятые.
Армяно-азербайджанский конфликт. Кто прав и кто виноват?
В начале XVII века территорию восточной Армении захватила Персия, и сразу же начала осуществлять этнические чистки, массово выгонять армян, заселять территорию другими народами. На момент присоединения восточной Армении к Российской Империи армяне составляли меньшинство даже в Эриванском ханстве, на территории нынешней Армении. Их было около 20% всего-то навсего. На территории Карабаха ещё меньше. Но после вхождения в состав России армяне стали селиться на этих землях, которые считали историческими своими. И со временем их стало в процентном отношении больше, чем азербайджанцев и других народов. В этом армяне очень похожи на евреев, которые возвращались в Палестину, которую считали своей исторически, и где уже жил совсем другой народ. И кстати, армяне на свои земли стали раньше евреев возвращаться.
Как мы видим, основание считать Карабах своим есть как у армян, так и у азербайджанцев. Причем, и те, и другие свои права принимают за абсолют, а на права других плевать хотели.
Теперь о современном конфликте. Его начали в восемьдесят седьмом году при СССР именно армяне. Нагорно-Карабахская автономная область, где было 75% армян, захотела выйти из состава Азербайджанской ССР и войти в состав Армянской ССР. А в 1988 местный совет принял решение о выходе.
Как себя вели азербайджанцы и армяне во время конфликта. До 87 года армян в Нагорном Карабахе никто не убивал и сильно не притеснял. Хотя они чувствовали себя ущербными, жаловались на засилье азербайджанцев везде и всюду. Но это было не критично.
С самого начала сепаратистских процессов в Карабахе что армяне, что азербайджанцы стали себя вести как последние мерзавцы и варвары. Уже в 87 году азербайджанцы толпой организовали «поход дружбы» в Степанакерт для разгона армянской демонстрации. Это толпу встретили выстрелами из охотничьих ружей ещё до города. Потом по Армении и Азербайджану прокатилась волна взаимных этнических чисток и погромов. Людей выгнали поголовно из домов, многих убили. Больше в начале отличились азербайджанцы. На слуху погромы в Сумгаите и Баку. Зато потом уже после распада СССР больше отличились армяне, устроив массовую резню мирных жителей в Ходжалы.
Если спросить среднего рядового азербайджанца, кто виноват в конфликте, то он всех собак повесит на армян. Если же его спросить, а виноваты в чем-нибудь азербайджанцы, то он это будет отрицать. Погромы в Сумгаите и Баку он будет либо вообще отрицать, либо признавать их несущественными, либо выдвинет какую-нибудь важную оправдательную причину.
Кто начал нынешнюю войну в Карабахе в сентябре? Понятно, что Азербайджан. Их довод, что операция начата в ответ на обстрелы смешон и годится только для внутренней пропаганды, поскольку азербайджанцы с радостью верят в любую гадость армян. А критическое восприятие что у одних, что у других очень близко к 0.
Так что не хрен вмешиваться. Пускай сами своё дерьмо разгребают. А если хотят решить проблему раз и навсегда, то пусть входят и Азербайджан, и Армения, и Нагорный Карабах в состав России. Или, как вариант, в состав Союзного государства.
За что армяне не любят азербайджанцев?
Для жителя центральной России разница между представителями кавказских народов неочевидна. Это понятно: антропологические типы, к которым принадлежат народы Кавказа, отличаются не слишком сильно. Например, и представители кавказо-балканского, и каспийского типов имеют темные волосы, густую бороду, темные глаза, весьма «существенные» носы и пр. Поэтому отличить армянина от азербайджанца на вид может только опытный человек или спец по антропологии. Сами себя они, понятно, похожими не считают. Но со стороны, для жителя среднерусской равнины они выглядят похоже.
Однако при внешнем сходстве народы различаются очень сильно.
Армяне и азербайджанцы.
Армяне говорят на языке, принадлежащем к индоевропейской языковой семье. Армянский язык – язык обособившийся очень давно. Ученые предполагают, что этот язык находится в родстве с языком древних фригийцев и древних греков. Конечно, это лишь гипотеза. Однако принадлежность армянского языка к индоевропейским языкам никто не оспаривает. Народ это древний, самоназвание армян – «хай» – востоковед И.М. Дьяконов считал происходящим от названия хеттов.
В массе своей армяне исповедуют христианство. Причем, Армянское царство – древнейшее христианское государство в мире. Официальная дата принятия христианства Арменией – 301 г., то есть, почти за семьсот лет до крещения Руси. С Русской православной церковью отношения Армянской апостольской церковью можно назвать дружескими (несмотря на наличие некоторых важных догматических отличий).
В древности Армения была весьма значительным государством. Но затем утратила независимость, и оказалась под властью персидских и тюркских правителей. Некоторые элементы самостоятельности сохранялись лишь у Хаченского княжества.
Азербайджанцы – тюркский народ. Азербайджанский язык похож на турецкий и является взаимопонятным с ним. Азербайджанцы – мусульмане шииты. В этом заключается их главное отличие от турок, которые исповедуют ислам в его суннитском варианте. Азербайджанская культура чрезвычайно богата. Она имеет отчетливый восточный, исламский колорит. В этом смысле она родственна татарской, узбекской и пр. В эпоху позднего средневековья и нового времени в Закавказье существовало несколько тюркских ханств, территория которых охватывала и пространства современного Азербайджана, и территорию Армении. Азербайджанский народ значительно моложе армянского. Его формирование относится к XVв.
Если изложить ситуацию схематично, то можно сказать, что армяне – древнее население Закавказья оказалось под власти завоевателей-тюрок, родственных современным азербайджанцам. Уже само по себе это стало основанием для некоторой холодности в отношениях.
Выйти из этой зависимости армянам помогло вхождение в состав Российской империи. Имперские власти, притеснив в известном смысле и армян, и азербайджанцев, прекратили раздоры. Армяне по-прежнему страдали от тюрок, но не в пределах Российской империи, а в Турции. Начиная с 1915 года, турки начали последовательное и весьма жестокое преследование армян. Армяне сильно пострадали, было множество жертв, многие вынуждены были бежать. Турки, конечно, не азербайджанцы. Но, как было сказано, близкородственные народы. Это обстоятельство положило еще один тяжелый камень на чашу взаимной неприязни.
Наконец, самый значительный повод для вражды между Арменией и Азербайджаном как государствами – это Нагорный Карабах. Дело в том, что в результате сложной исторической судьбы, армяне и азербайджанцы оказались расселены по территории Закавказья чересполосно. Провести между ними прямую и четкую границу невозможно. Поэтому когда после установления советской власти шло установление границ между Армянской ССР и Азербайджанской ССР получилось так, что территория, на которой компактно жили армяне – этот самый Нагорный Карабах – оказалась внутри азербайджанской территории. Вопрос о передаче Нагорного Карабаха иногда поднимался в советское время, но обсуждался довольно вяло, поскольку границы республик внутри СССР были сугубо административными. В реальности не было никакой существенной разницы, в Армянской ССР находится Нагорный Карабах, или в Азербайджанский. Везде было одно и то же: советская страна. Националистов в советское время давили нещадно. Поэтому жили более или менее мирно.
Конфликт обострился, когда хватка советской власти сильно ослабла: во времена Перестройки. Старые обиды вспыхнули с новой силой. Результатом стала Карабахская война 1987–1991 гг.
По факту можно сказать, что победила в этой войне Армения, т.к. большая часть территории Нагорного Карабаха в конечном итоге досталось ей. На территории Нагорного Карабаха теперь существует непризнанная армянская Нагорно-Карабахская Республика. Со своим президентом, парламентом и даже валютой. Формально это независимое государство. Фактически – часть Армении.
Азербайджан тоже прирезал к себе небольшие лоскутки земли. Кроме того, Азербайджан, разумеется, не признал законность произошедшего и требует вернуть захваченные территории. Международные организации (ООН и пр.) встали на сторону Азербайджана. С международной точки зрения, Нагорный Карабах – по-прежнему часть Азербайджана (подобно тому, как Крым считается украинским). По факту же, если Азербайджан когда-нибудь сможет вернуть эту территорию, то для этого придется куда-нибудь деть практически всё армянское население. Азербайджанские вооруженные силы периодически проверяют на прочность пограничную оборону Армении. Последнее крупное вооруженное столкновение произошло в 2016 году.
Армяне считают, что это их земля, раз на ней живут армяне. Их можно понять.
Азербайджанцы считают, что это их земля, раз она находилась в границах Азербайджанской ССР и является их территорией с точки зрения международного права. Их тоже можно понять.
В итоге конфликт выглядит неразрешимым.
Автор: Вадим Викторович Долгов — российский историк и писатель. Доктор исторических наук, профессор.
«Говорили — сами виноваты, что остались» Как армяне живут в Азербайджане и почему после двух войн они все еще верят в мир
Чуть больше года назад в Нагорном Карабахе вспыхнула новая война. Противостояние армянских и азербайджанских сил продолжалось 44 дня и закончилось тем, что Азербайджан вернул утраченный после первой карабахской войны контроль над большей частью региона. Конфликт до сих пор окончательно не урегулирован, а диалог между враждующими сторонами кажется невозможным. Между тем в Азербайджане еще живут армяне, которые верят — войны когда-нибудь закончатся, и если не политики, то простые люди начнут снова говорить друг с другом. Корреспондент «Ленты.ру» пообщалась с армянами, оставшимися 30 лет назад в Азербайджане, и выяснила, почему они решили остаться и как война в Нагорном Карабахе трагически изменила их судьбы.
Бакинские нюансы
Вартан Карамян — бакинский армянин. В Азербайджанскую ССР его родители переехали в середине 1950-х из карабахского Красного села. Дядя Вартана — Сарухан Карамов был известным музыкантом, представлявшим на советской сцене азербайджанскую культуру. Он и переманил родню в Баку, который тогда считался культурной и экономической столицей Закавказья. Люди тянулись туда со всех союзных республик в поисках лучшей жизни.
Бакинские армяне часто меняли фамилии, чтобы пробиться в азербайджанской среде. Прослыть знаменитым с фамилией Карамов было проще, чем с фамилией Карамян. Вот дядя Сарухан и пошел на русификацию фамилии. Но эти нюансы не мешали бакинцам ладить между собой. Армяне и азербайджанцы называли друг друга земляками и до первой карабахской войны: по воспоминаниям Вартана, никто не придавал значения нациям.
Азербайджан — моя родина. В паспорте место рождения — Баку. Невозможно изменить жизнь в угоду политике. Сколько себя помню, дружил с азербайджанцами
Вартан признается, что вопрос об армянской диаспоре Азербайджана всегда ставит его в тупик: «Понятия не имею, что такое армянская диаспора в Баку. Армяне, азербайджанцы, русские, евреи — мы жили бок о бок, ходили в одни и те же школы, магазины». Ему намекнули на принадлежность к армянской нации лишь однажды в школе. В классе появился новенький: азербайджанец, переехавший в Баку из Саратова. Он плохо говорил на родном языке, но учителя взялись его опекать. Вартан свободно говорил по-азербайджански, но преподаватель по литературе занизила ему оценку за стихотворение. Новенький подготовился хуже, но получил «отлично».
Учительница призналась, что не может поставить азербайджанцу четверку по родному языку. Армянину можно. Мне было очень обидно. Но потом в училище, когда я учился на фотографа, меня, наоборот, ставили в пример азербайджанцам. Я свободно говорил и знал грамматику
Первая карабахская война стала для Вартана неожиданностью. В конце 1980-х он проходил срочную службу в Военно-морском флоте СССР в Мурманске. В феврале 1988-го услышал от сослуживцев, что в Закавказье вот-вот вспыхнет война. «Кто с кем воюет-то?» — ухмыльнулся он, но включил телевизор. По центральным каналам сообщали, что в азербайджанском Сумгаите произошли массовые погромы и убийства армян. Вартан бросился звонить родным. Те успокоили, что им ничего не угрожает.
Летом отец и мать сообщили ему о переезде в город Капан на юге Армении. Они просили сына не возвращаться в Баку. На вопросы, почему переехали, родители отвечали расплывчато. Говорили, что им посоветовали, хотя вроде никто им в Азербайджане не угрожал.
Тогда я впервые задумался: какой родине служу? Призывали в Советскую армию. Пока служил, страна распадалась на глазах
Дембель Вартана совпал с землетрясением в Спитаке в декабре 1988 года, когда погибли по меньшей мере 25 тысяч человек. Он приехал к родным в Армению. «Люди спасали выживших, разгребали завалы. Но все разговоры были о войне с Азербайджаном», — вспоминает он.
Материалы по теме
«Сбросить колониальное иго»
«Они расчищали себе путь огнем»
В начале 1989 года стало понятно: конфликт неизбежен. В Ереван каждый день прибывали переполненные вагоны беженцев. Армяне оставляли дома и квартиры в Азербайджане и бежали прочь от выстрелов, мародерства и насилия. В Баку прибывали такие же составы с азербайджанцами из Армении. Они тоже бросали все имущество, спасаясь от войны.
Свой среди чужих
Друзья в Баку удивились, но обрадовались возвращению Вартана. Предлагали пожить у них, объясняли, что так безопаснее. Но мужчина поселился в своей квартире. Соседи-азербайджанцы помогали: заносили еду, штопали и стирали одежду. Никто не упрекал его за то, что он армянин. Обвиняли политиков, что спровоцировали войну между двумя народами.
Происходили и странные вещи. Например, азербайджанцы начали агитировать Вартана выходить на антиармянские митинги. Заманивали шашлыком и алкоголем: «Я разводил руками, мол: «Вы с ума сошли? Я армянин!» Казалось, люди сами до конца не понимают, что творят». Прожив в Баку в разгар армяно-азербайджанского конфликта почти год, Вартан понял — дальше рисковать нельзя. Поворотным моментом стало нападение на родственника в центре города. «Находиться в Баку стало опасно. Я уехал в Россию, потом в Испанию. Там и осел. Со временем перевез в Европу родителей. Хотелось сбежать от безумия вокруг», — рассказывает он.
Спустя почти 30 лет Вартан вернулся на Кавказ. В 2016-м он приехал к родственникам в Нагорный Карабах с сыном Феликсом. Мальчик профессионально занимался музыкой с итальянским тенором Робертино Лорети — ему предсказывали большое будущее в мире оперы. Но оказавшись на малой родине, юный музыкант решил остаться. Учебу продолжил в Степанакерте.
«Сын влюбился в природу, добродушных и приветливых жителей Нагорного Карабаха. Попросил, чтобы мы остались. В Степанакерте он окончил школу, потом поступил в музыкальное училище имени Саят Нова в Степанакерте. Ни разу не пожалел, что променял Барселону на Кавказ. До окончания учебы оставалось полгода, но снова грянула война», — вспоминает мужчина.
Материалы по теме
«Дети не должны это видеть»
В чем сила?
Когда в начале ноября 2020-го начались бои за Шушу, Вартан гостил в России. Он был уверен, что сыну в Нагорном Карабахе ничего не угрожает, что это очередное мелкое противостояние, которое быстро погаснет. Но внезапно позвонил друг-азербайджанец и закричал в трубку: «Спасай сына! Чего ты медлишь? Вывози его срочно!»
Сын часто просыпается от любого шороха. Ему кажется, что снова стреляют. Зовет меня в укрытие. Вспоминает брата. Но война не спрашивает. Она приходит и убивает. Моему племяннику едва исполнилось 20 лет
Вартан уверен, что вражда армян и азербайджанцев ни к чему хорошему не приведет. У него по-прежнему много друзей в Баку, и отношения с ними проверены временем. «В моей памяти город Баку останется гостеприимной солнечной столицей Азербайджана, где царил мир и не было места конфликтам», — говорит он.
Второй после Одессы
Мария Алиева, в девичестве Карапетян, родилась на Алтае, но всю сознательную жизнь провела в Азербайджане. Родители переехали в Баку, когда ей исполнилось семь лет. На Кавказе первое время все казалось необычным. После сибирского холода обилие солнца, гор и зелени поражало. Еще одно детское воспоминание — азербайджанцы строили дома близко друг к другу, и соседи часто заходили в гости просто так, потому что живут очень близко. В Алтайском крае расстояния между домами были большие, а люди старались лишний раз из дома не выходить, особенно зимой. Поэтому соседей почти не знали.
Баку считался вторым многонациональным городом после Одессы. Там жил мой дядя, он и позвал родителей. Соблазнил тем, что в Азербайджане живет большая армянская диаспора. Но никто не делил людей на нации. Мы все были бакинцами
В Баку Мария выучилась в русской школе, потом поступила в училище. Замуж вышла за азербайджанца. Это не считалось необычным, и родственники поддержали молодых. «Свекровь настояла, чтобы я поменяла религию перед свадьбой. Родня мужа жила в бакинской деревне Маштаги, где даже при Союзе жители были очень религиозны. Меня отвели в мечеть, и так я стала мусульманкой. Родила четверых детей», — рассказывает собеседница.
За всю жизнь Марии ни разу не удалось побывать в Армении. Хотя дед много рассказывал про огромный дом в Горисе. Его репрессировали и сослали в Сибирь. После первой карабахской войны было не до путешествий. На войне у женщины погиб старший сын Самир. «Мой мальчик учился в Нахичеванском военном училище. Оттуда его и призвали на фронт. Попал в самое пекло боев, там и погиб. Помню, прибежит в детстве, обнимет и говорит, что всю жизнь будет меня защищать. 19 лет было ему, не пожил толком», — плачет Мария.
Мария злится, когда ее спрашивают о конфликте из-за Нагорного Карабаха. Она уверена, войну спровоцировали политики.
За валидол хватаюсь, как слышу по телевизору о генетической несовместимости армян и азербайджанцев. Столько лет народы прожили на одной земле, а теперь гены не те. До войны наоборот говорили, сколько между нами общего. Теперь различия ищут
Мария уверяет, что не слышала ни одного упрека в своей адрес ни во время первой войны, ни во время второй. Наоборот, все старались помочь и поддержать морально. «В конце 1980-х, когда начинался конфликт из-за Нагорного Карабаха, меня вызвали однажды в КГБ. Спросили, говорю ли я на армянском. Просили перевести какое-то секретное письмо. Но я только разговорную речь знаю, переводить не могла. От меня отстали. Если не говоришь на языке, то быстро его забываешь», — делится Мария.
В бакинском поселке Маштага, где они жили с супругом, ее называют сестрой милосердия. «Во время войны Маша оббегала до сорока домов в округе. Она безотказная — как скорая помощь. Кому укол сделает, кого накормит», — встревает в беседу соседка. «Дружим с Марией Егоровной 32 года. Она помогала мне нянчить детей. Когда началась война в Карабахе, никто не тыкал пальцем и не упрекал, что она армянка. Для нас она родная», — добавляет другая соседка.
В Азербайджане до сих пор живут около 20 тысяч армян. Время от времени женщина видится с армянскими подругами. «Как и я, они вышли замуж за азербайджанцев, так и остались в Баку», — объясняет Алиева-Карапетян.
Вопрос, за кого воевать, в нашей семье никогда не стоял. Мы против войны, но родиной считаем Азербайджан. Мы тут всю жизнь прожили. В чем нас упрекать?
«Женились по любви, не по нации»
Эльмира Гасанова, в девичестве Григорян, родилась в Степанакерте. Родители переехали в Азербайджанскую ССР после Великой Отечественной войны, когда ей было меньше года. Баку считался зажиточным городом, и найти там работу было проще. В Армению ездили по праздникам. «Вокруг меня с детства звучала армянская, азербайджанская и русская речь. Свободно говорю на трех языках. Но на русском — уже с небольшим азербайджанским акцентом», — смеется Эльмира.
Материалы по теме
«Запачкал кровью всю машину»
«Люди бежали в панике»
Бакинские и карабахские армяне в советский период говорили и на азербайджанском. «Наши соседи шутили, что бакинцы говорят на особом языке — смесь азербайджанского, армянского и еврейского, — шутит женщина. — Кто-то говорил по-армянски, а отвечали ему по-азербайджански».
Эльмира часто гостила в Нагорном Карабахе и помнит, как уживались в 1960-1970-е годы армяне и азербайджанцы. Никто не придавал значения нациям. «Моя мама родом из Шуши. Отец — из Зангезура. Много родственников в Степанакерте. Между этими городами я и путешествовала. В какой дом ни войдешь, везде нам были рады. Никто не делил на своих и чужих. Скажи тогда, что карабахцы пойдут войной друг на друга — подняли бы на смех, — вспоминает собеседница. — На застольях поднимали тосты за дружбу народов. Было много смешанных браков. Женились по любви, не по нации».
Эльмира вышла замуж за азербайджанца. Родители не противились. Спросили только, готова ли принять ислам. Ради любви девушка была готова на все, хотя мусульманкой стала не сразу. Лишь несколько лет назад, когда супруги отметили золотую свадьбу, женщина решилась поменять веру.
Родственники мужа не просили меня менять религию. Но я так испугалась, когда прочитала и в Библии, и в Коране: муж и жена не встретятся на небесах, если разной веры. Как представила, что не увижу своего Фархада на том свете, так и побежала в мечеть
Мулла шутливо спросил немолодых супругов, не устали ли они друг от друга за столько лет на земле. Но они были настроены решительно. «Так я стала мусульманкой. Куда я без мужа? Празднуем все равно и Пасху, и Хайит», — делится женщина.
Познакомились Эльмира и Фархад в начале 1970-х. Дядя девушки работал в ЖЭКе главным механиком и как-то попросил ее помочь. «Заболела учетчица смены тетя Поля. Меня попросили поработать за нее на водокачке три смены подряд. Показали вентили, объяснили, как переключать. Только освоилась, и вдруг свет погас. Я давай дяде Аракелу звонить. Он отправил мастеров», — вспоминает Эльмира.
На помощь юной сотруднице ЖЭКа пришли двое электриков. Один из них был похож на актера кино, и у девушки промелькнуло в голове — вот бы выйти за такого замуж. Когда мужчины починили свет, Эльмира напоила их чаем, угостила котлетами.
«Все запасы еды поставила на стол. Они с аппетитом все съели. Не решилась сказать, оставьте мне хотя бы кусочек. Собиралась потом сбегать в магазин, купить булочку к чаю. Но тот, похожий на актера, неожиданно вернулся. Принес пряники, сосиски. Улыбается, мол, это вам вместо съеденного. Мы снова сели пить чай, уже вдвоем. Потом он пригласил меня в театр, кино. Это и был мой Фархад», — рассказывает женщина.
Круговорот истории
Первая карабахская война застала Эльмиру врасплох. Она признает, что в конце 1980-х между армянами и азербайджанцами начались бытовые стычки, но всерьез к этому никто не отнесся. «В 1986 году мы с мужем и друзьями-азербайджанцами поехали в Ереван. Я пообещала показать им историческую родину. Много гуляли по городу, любовались природой, архитектурой, а вечером пошли в сауну. Пока намыливались в женской парилке, подруга пела азербайджанские песни. Вдруг отключили горячую воду, и нам пришлось мыться в холодной. Потом свалилась с температурой. Что интересно, в мужской части сауны горячую воду не отключали», — вспоминает Эльмира.
В 1989-м ее бакинские родственники поспешно переехали в Армению. Звали с собой, но женщина не могла оставить мужа. Соседи относились к ней доброжелательно даже после погромов армянских кварталов и массовых убийств в Сумгаите в феврале 1988 года.
Ужас, страх, безумие. Даже сегодня мне сложно объяснить, что я тогда испытала. Было очень стыдно и за азербайджанцев, и за армян. Уму непостижимо — два народа, проживших вместе, взялись за оружие
Несколько дней женщина боялась выйти даже за хлебом. По телевизору и радио говорили, что в Азербайджане громят армянские кварталы, в Армении — азербайджанские. Больше всего за Эльмиру переживал супруг. Как реагировать на столкновения, не знал и он. По соседству жили несколько армянских семей, но они в спешке уехали. Люди начали получать похоронки.