через что он нашел себе спасение
Как удалось выжить африканцу в кораблекрушении после 3 дней, проведённых на морском дне
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Окене оказался единственным, кто смог выжить в команде из двенадцати человек, когда буксирное судно перевернулось и пошло ко дну. Это обстоятельство всё ещё не даёт ему покоя. Молодой человек, которому всего лишь двадцать девять лет, несёт огромный груз чувства вины, за то, что все погибли, а он выжил. Кроме этого есть некоторые суеверные нигерийцы, которые считают, что он спас себя не иначе как с помощью чёрной магии.
Буксирный катер Jascon 4 перевернулся и быстро ушёл на морское дно на глубину около тридцати метров. Повар все эти трое суток протянул на одной бутылке колы. Он нашёл два фонарика, которые погасли менее чем через день. Находясь в полном одиночестве и темноте, он почти утратил всякую надежду на спасение.
Спасатели из голландской компании DCN Diving искали только тела, никто не думал, что есть выжившие. До того, как наткнулись на Окене, они уже успели найти четырёх погибших.
Когда водолаз снова вернулся, Харрисону пришлось опять плыть, чтобы добраться до него. Хотя молодой человек не видел даже направление, куда ему нужно двигаться. Наконец, случилось чудо — Окене догнал дайвера и похлопал его сзади по шее. Тот невероятно испугался и закричал в микрофон: «Труп! Труп! Труп!». Харрисона он не заметил сразу. Окене потянул спасателя за руку и тот, поняв наконец, что перед ним чудом выживший, сообщил на спасательное судно: «Он жив!».
Картина была сюрреалистической. Окене позвал дайвера за собой в свой спасительный воздушный карман. После повар рассказывал: «Когда водолаз дал мне воды, он очень внимательно наблюдал за мной. Всё это время, пока он меня разглядывал, он пытался понять, действительно ли я человек. Видно было, что ему на самом деле страшно».
Водолаз сначала использовал горячую воду, чтобы согреть Окене, затем надел ему кислородную маску. После спасения с затонувшей лодки Харрисона поместили в декомпрессионную камеру на шестьдесят часов. Лишь после этого он смог безопасно вернуться на поверхность.
29-летнему парню по-прежнему снятся по ночам кошмары, и он клянется никогда больше не возвращаться на море. Вместо этого он устроился на новую работу. Сейчас он тоже повар, только на суше.
До своего спасения Окене считал, что его коллеги сбежали, бросив его. Их катер был одним из трёх, буксировавших нефтяной танкер Chevron в богатых нефтью водах дельты Нигерии, но 26 мая произошло нечто неожиданное — судно внезапно накренилось и перевернулось.
«Я слышал крики людей, я чувствовал, как судно идёт ко дну, я слышал голос, говорящий:« Это судно тонет или что?»… Я в этот момент был в туалете и унитаз упал мне на голову, всё стало падать мне на голову… Мои коллеги кричали: «Боже, помоги мне, Боже, помоги мне, Боже, помоги мне». Потом, через некоторое время, всё стихло и я больше ничего не слышал».
Этот вопрос вначале поколебал его непоколебимую веру. Харрисон спрашивал: «Боже, почему только я? Почему моим коллегам пришлось умереть?». Ответ на этот вопрос может быть только один: значит Окене ещё нужен здесь. Повар говорит, что он заключил договор с Богом, когда был на дне океана: «Когда я был под водой, я сказал Богу: если ты спасешь меня, я никогда больше не вернусь на море, никогда».
27-летняя жена Окене, Акповона, сказала, что ему до сих пор снятся кошмары. «Иногда он просто просыпается ночью и говорит: «Дорогая, смотри, кровать тонет, мы в море. Это очень страшно».
Ещё одну историю чудесного спасения от гибели в морских пучинах прочтите в нашей статье кто из русских был на борту «Титаника» и кому из них удалось спастись.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Не сдаваться значит выжить. Истории чудесных спасений, которые произошли потому, что люди не теряли надежду
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Застрявший во льду: Арон Ралстон
Молодой американский альпинист в 2003 году решил пройти маршрут в Скалистых горах в районе штата Юта. Взбираясь по одному из валунов, парень почувствовал, что тот сдвинулся. Не успел Арон и глазом моргнуть, как оказался почти под камнем, и кисть его руки расплющило валуном о скалу так крепко, что Арон не мог её вытащить, как ни пытался. Было также ясно, что рука сломана: Арон чувствовал боль.
Сто двадцать семь часов Ралстон провёл, пытаясь освободиться. Сначала он пытался расшатать валун, потом — отбивать от него куски со стороны руки. Когда стало ясно, что ни скала, ни камень не поддадутся, а когда придёт помощь — большой вопрос, Арон понял, что его единственный шанс — ампутировать руку, чтобы вернуться к людям.
Да, это ужасно опрометчиво, но опытный альпинист никому не сказал, что пошёл покорять этот маршрут. Теперь оставалось об этом только пожалеть и искать, как отпилить здоровую, мускулистую мужскую руку. Арону было страшно вдвойне — и провести ампутацию, и не суметь её провести физически. На третий день он решился. У него закончились запасы воды и еды. Дальше он только слабел бы и мог, в конце концов, просто умереть в каменной ловушке.
Арон выжил и остался относительно здоров. По его страшной истории сняли фильм-триллер «Сто двадцать семь часов».
Шоколад — спасение для женщины
В 1938 году знаменитая лётчица Марина Раскова совершала в составе женского экипажа полёт, который должен был установить новый рекорд на дальность. Проходил полёт над тайгой. В какой-то момент самолёт заблудился в облаках, и, когда из облаков вышел, оказалось, что топлива маловато. Командир Валентина Гризодубова приняла решение о вынужденной посадке. Но… тогда неминуемо разбилась бы кабина штурмана, и штурман — Марина Раскова — умерла бы.
Такой ценой спасать свою жизнь лётчицы не хотели, и Гризодубова отдала Расковой приказ прыгать с парашютом. Предполагалось, что после приземление Марина быстро выйдет к подругам, и все вместе они доберутся до людей.
Марина продолжала путь всё равно, надеясь выйти если не к людям, то к реке — как известно, по течению реки обычно можно выйти к какому-нибудь поселению или хотя бы охотничьей заимке. Её подруг давно нашли; её продолжали искать, хотя на десятый день уже мало кто верил, что Раскова осталась жива. Наконец, она услышала шум самолётов, выстрелы ракетницы. Она пошла на звуки так быстро, как могла — её сильно шатало от голода, усталости и недосыпа, к тому же Марина потеряла один сапог, ей пришлось идти босой ногой по валежнику, сучьям, корням.
При виде Расковой лётчики-спасатели кинулись к ней — хотели донести до самолёта на руках. Но она отказалась и доковыляла сама, опираясь на палку. Позже, во время Великой Отечественной, Раскова была среди знаменитых «Ночных ведьм» и погибла в бою.
Умереть, но не съесть человечины
Сэр Дуглас Моусон — один из легендарных покорителей Антарктики. Во время экспедиции его отряд разделился на отряды поменьше, по три человека. Вместе с Моусоном шли на санях Белгрейв Ниннис и Ксавьер Мерц. Во время перехода по снежному мосту Ниннис со своими санями и собаками провалился — мост не выдержал. Вместе с ним провалились почти все припасы.
Несколько часов Моусон и Мерц пытались понять, можно ли спасти товарища. Однако пропасть была слишком глубока: её дно не просматривалось в бинокли, и на крики мужчин никто не отзывался. Им пришлось смириться со смертью друга. Встал, однако, вопрос, как возвращаться без еды, человеческой и собачьей, и почти без снаряжения. У исследователей оставались ещё одни сани и несколько псов, но эти сани были нагружены меньше, чем у Нинниса. Из еды оставалось немного галет, шоколада, изюма и пеммикана. Очень немного. Ко всем бедам, нужно было найти новый снежным мост, чтобы пройти назад, и это отняло время.
Весь обратный путь мужчины убивали по очереди ослабевших собак, чтобы накормить других псов и есть самим. У Мерца от хрящеватого псиного мяса начиналась тошнота, так что он ел почти только одну печень и в результате отравился избытком витамина А. Перед смертью Мерц сошёл с ума, а после его смерти Моусон ещё некоторое время размышлял, не разумнее ли перестать уничтожать собак и кормиться всем вместе покойным Мерцем. Наконец, он решил, что лучше умрёт как цивилизованный человек или спасётся только на собачьем мясе.
На самом деле, двигаясь вперёд, он уже понимал, что время отхода корабля, ждавшего их отряд, прошло. Капитан не имел права ждать их троих. И всё же Моусон не сдавался. Он разрешил себе надеяться и был прав. Хотя с кораблём он разминулся — на четыре часа — на берегу осталось несколько человек с припасами именно на случай их с Мерцем и Ниннисом появления. Они тоже решили не сдаваться и надеяться до конца.
Советского гражданина обязательно будут искать!
В 1975 году группа туристов в сопровождении инструкторов пошла по «маршруту номер тридцать» в горах Кавказа. По пути не так пошло решительно всё. Поднялась метель, и видимость резко снизилась. Часть туристов с трудом шла в снегу, и группа сильно растянулась. Попытки собрать группу вместе, подождав отставших, ещё больше задержали туристов на маршруте, и метель отрезала их от следующей базы.
Инструкторы растерялись и решили посоветоваться с группой, оставаться на месте, идти вперёд или возвращаться на предыдущую базу. Это стало роковой ошибкой. Простое обсуждение превратилось в горячий, надолго затянувшийся спор, и в этом споре явно определились лидеры — недавно демобилизовавшиеся парни, сильные и очень напористые. Они просто пошли в лес, разводить костёр. Большинство туристов двинулось следом, и это опять раскололо группу.
В пурге для многих такое поведение смерти подобно. Организованная цепочка поддерживает целостность. Разделившаяся толпа рассеивается, не видя друг друга, ещё больше. В горах это означает не только возможность замёрзнуть или заблудиться, но и упасть в расщелину.
Инструкторам пришлось разделиться тоже. Юноша по фамилии Сафонов остался собирать рассыпавшуюся по склону группу, девушка Оля Ковалёва взяла неразбежавшихся и повела их к ближайшей базе. Оттуда она собиралась выслать помощь к той части группы, что соберёт её напарник.
Она смогла вывести «своих» ребят к пастушьей хижине и сообщить о случившемся, но поступок стоил ей зрения. Чтобы не сбиться с дороги, она, шедшая впереди, вынуждена была постоянно открывать глаза навстречу колкой снежной крупе. Глаза оказались повреждены безнадёжно.
Разбежавшиеся Сафонова не слушали. Они увидели, что здоровым парням удалось развести костёр, и спешили к нему. Многие упали, переломали ноги, звали на помощь. Парни возле костра игнорировали все крики. Они пили водку и чувствовали себя отлично.
Ребята, послушавшие Сафонова, тоже развели костёр — чуть поодаль. Инструктор велел поддерживать огонь, отходя за дровами, но, когда вернулся с несколькими найденными им девушками, обнаружил, что мужчины у костра даже не пошевелились. Спасительный огонь угас, и туристы просто сбились в кучу, пытаясь согреться. Когда Сафонов снова разжёг огонь, мужчины оттолкнули ослабевших девушек, чтобы оказаться рядом с костром.
Тем временем от хижины вышли два пастуха. Один из них почти сразу притащил в хижину двух обнаруженных девушек и попросил парней-туристов помочь принести ещё одну, упавшую в балку. Все, как один, отказались, и пастух Острицов сам нёс её по грудь в снегу. Он раз за разом обращался к туристам, сообщая, где надо забрать раненых товарищей, но в итоге никто не стал их собирать — хотя несколько парней сделали вид, что сходили, но не нашли раненых в снегу.
Под одной из пихт спрятались от пурги парень и девушка. Парень решил выйти за своим рюкзаком — в нём были спички, девушка осталась его ждать. Увы, он заблудился и сорвался в пропасть. Его нашли последним из умерших. А умерло в ту метель немало человек — двадцать один человек из пятидесяти трёх.
Девушку нашли последней. У неё не было ни еды, ни спичек, она насквозь промокла. Едва метель закончилась, она соорудила шалаш, но обнаружила, что не может в нём согреться. Она пробила себе тропу вокруг пихты и бегала по этой тропе, чтобы согреться. Она бегала три дня, не давая себе свалиться, заснуть, сдаться. Она верила, что советского гражданина обязательно будут искать.
На третий день девушка увидела спасательный вертолёт и полезла по склону. Девушку звали Светланой Вертикуш, и она оказалась единственной из тех, кто остался в лесу на маршруте и выжил. Кроме неё, спасатели собрали только трупы.
Что касается парней с водкой у первого костра, у них было всё: спички, карты, тёплые вещи, лекарства, бинты, еда. Кроме того, они отбирали вещи у других ослабевших туристов. Когда метель улеглась, ребята спокойно позавтракали, обобрали несколько умирающих и умерших и пошли дальше по маршруту, не пытаясь никого отыскать и спасти. А спасать поутру ещё было кого — многие из упавших в балку умерли не сразу, не сразу умерли и обмороженные. На суде мародёров оправдали. Никто не мог поверить, что они сделали такое хладнокровно, и судьи решили считать, что на них повлияла экстремальная ситуация.
Женщина и океан
В 1983 году двое влюблённых, Тами Эшкрафт и Ричард Шарп, вызвались перегнать небольшую яхту из Таити до Сан-Диего. Предполагалось, что они справятся за месяц. Оба были опытными яхтсменами. Но на середине пути маленькое судёнышко накрыло страшным ураганом. Ричард отослал Тами под каким-то предлогом в трюм, а сам до последнего у штурвала пытался держать яхту килем вниз.
Увы, шторм оказался сильнее человека. Яхту перевернуло. Ричарда выбило из спасательного жилета и он утонул. Тами ударилась головой и на некоторое время потеряла сознание. Очнувшись, она поняла, что сидит внутри перевернувшегося судна — все выходы только в воду, и что Ричард мёртв. Мачта сломалась. Двигатель вышел из строя. Радио молчало. У Тами были только секстант и немного припасов — что оказалось бы бесполезно, не сумей она перевернуть яхту.
Девушка долго перетаскивала весь груз на одну сторону трюма, надеясь, что ставшую неустойчивой яхту перевернёт волной. Потом ей пришлось спешно перераспределять груз обратно, потому что яхта собиралась перевернуться снова. Потом Тами соорудила хлипкие и не очень-то надёжные мачту и парус. По секстанту, пытаясь лавировать с помощью самодельного паруса, она упрямо шла к суше.
Чтобы пить, девушка натянула тент и собирала с него по утрам росу. Другого источника пресной воды у неё не было. Чтобы не так быстро кончилась еда, она пробовала рыбачить. Тами плыла, надеясь, что её ищут и она увидит помощь раньше, чем берег. Но их с Ричардом признали погибшими…
Через сорок дней после катастрофы все обитатели гавайского порта сбежались, чтобы увидеть странный кораблик, приближающийся из открытого океана. У него были самодельные мачта и парус, и у штурвала стояла очень худая девушка в сильно потрёпанной одежде. Это была Тами, конечно.
Она не только выжила, но и не бросила свой любимый спорт. Продолжала ходить под парусом. Счастливо вышла замуж. А о тех сорока днях написала книгу — «Красное небо утром». Не чтобы прославиться. Чтобы победить депрессию.
Текст: Лилит Мазикина
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Способ спасения – жизнь
О том, что такое путь спасения, как найти его конкретно для себя и почему самое простое оказывается порой очень непростым.
«Как спастись лично мне?»
Бывает, что человек в разговоре со священником задает вопрос о том, каков путь спасения конкретно для него, просит совета. Что на это можно ответить?
Во многих древних патериках есть такие эпизоды: приходит кто-то из братии либо человек из мира к святому старцу и спрашивает: «Что мне делать для того, чтобы спастись?» – и прозорливый святой муж дает то или иное наставление, которое трогает вопросившего до глубины сердца. И современный христианин, особенно новоначальный, пытается спроецировать эту ситуацию на себя.
Но на самом деле, безусловно, не стоит, да и нет необходимости ждать от священника какого-то сугубо «индивидуального» ответа. Нужно понимать, что святым старцам такой вопрос нередко задавали люди, которые очень горячо и всей душой стремились к Богу, духовно трудились, но имели в себе какое-то внутреннее препятствие, по поводу которого опытный подвижник и давал совет, каким путем его можно преодолеть. Но это не значит, что для каждого человека есть своя, отдельная «пошаговая инструкция» к достижению Царства Небесного. На самом деле все советы о спасении, даже если они даны были конкретному человеку, по сути своей универсальны – и, что очень важно, в них нет ничего нового по сравнению с Евангелием. Мы помним, что когда Христа спрашивают, что нужно делать для того, чтобы наследовать Царство Небесное, Он говорит, что нужно исполнить две заповеди – о любви к Богу и ближнему, ибо в них заключаются весь закон и пророки (ср. Мф. 22, 37–39). И если речь идет о человеке, который не желает сделаться для нас гуру, а хочет помочь нам прийти ко Христу, то мы не услышим от него ничего принципиально иного.
Упасть с самодельной лествицы
Наше спасение может совершиться только лишь по милости и благодати Божией
Изобретение «индивидуальных» путей спасения для себя основано на одном распространенном заблуждении: человек полагает, что может какую-то совокупность конкретных действий исполнить, и этого будет для его спасения достаточно. Но наше спасение не «зарабатывается», оно достигается не посредством каких-то наших дел – наше спасение может совершиться только лишь по милости и благодати Божией. А всё, что мы делаем, просто развивает в нас способность эту благодать и эту милость воспринимать и становиться ее причастниками.
Но человек как бы говорит себе: «А я не хочу зависеть от благодати Божией – я хочу быть уверенным в том, что спастись мне обязательно удастся». И тогда приходит в голову такая, может быть, не до конца осознаваемая мысль: я пойду не «обычным» – «негарантированным» – путем спасения, а своим, особым. И это уже ошибка на самом деле страшная, потому что вслед за этим человек начинает сколачивать по своему разумению, своими руками некую альтернативную лествицу, ведущую к Небесам, – и, конечно, он с этой лествицы непременно упадет, и чем дальше он успеет по ней взойти, тем сильнее будет падение.
Человек абсолютизирует что-то в своей жизни, считая, что спасение подается именно за это
Как распознать это ложное восхождение? Очевидно, есть несколько основных критериев. Человек считает, что избранный им путь спасения – самый прямой, что кто-то, может быть, и блуждает на каких-то других путях, а он на своем наверняка не заблудится. Человек абсолютизирует что-то в своей жизни, считая, что спасение подается именно от этого и за это. С такими мыслями люди порой, к сожалению, и монашество принимают, не понимая, что постриг не является для человека однозначно спасением. Точно так же неправильно человек может относиться и к своей волонтерской деятельности, и к благотворительности, и к воспитанию детей, многочадию. Или бывает, что некоторые, например, прочитав, как полезно творить Иисусову молитву, решают, что всё – спасение от нее и через нее. Но можно ли сказать, что каждый человек, который пусть даже всю жизнь или значительную часть своей жизни творит или просто повторяет молитву Иисусову, обязательно будет с Богом в вечности? Нет, и об этом прямо сказано в Евангелии: не каждый, кто говорит «Господи! Господи!», спасется (ср. Мф. 7, 21).
И еще один момент: такие люди всегда почему-то убеждены, что они сами желают себе спасения более, нежели им желает его Господь. И когда человек пытается устроить для себя нечто нарочито спасительное, это всегда попытка «оказаться умнее» Бога, происходящая от недоверия Ему и ни к чему хорошему не ведущая.
Именно он называется «жизнь»
Есть только один-единственный способ, и он называется «жизнь»
Мы можем быть в деле нашего спасения лишь сотрудниками Божиими – мы можем трудиться в этом вместе с Господом, но никак не без Него. А что касается способов спасения – есть только один-единственный способ, и он называется «жизнь». Жизнь во всех ее бесконечных и многообразных проявлениях, к которой мы прикладываем желание быть с Богом и стремление исполнять Евангелие.
Но что мы можем видеть очень часто? То, что человек, считающий себя христианином, участвующий в богослужениях и церковных таинствах, как бы проводит разделительную черту: «вот моя жизнь христианская, а вот вся моя остальная жизнь», то есть «вот это я делаю для своего спасения, а вот тут я просто живу», причем в «просто жизни» есть масса вещей, которые спасению якобы мешают. Если пойти дальше и проанализировать, что воспринимает человек как помехи своему спасению, оказывается, что в категорию помех он относит практически всё – весь свой ежедневный быт. А «спасается» – в лучшем случае пару часов в день: бывая в храме, читая правило и святых отцов, совершая то, что называется делами благочестия. Причем тут тоже есть определенная избирательность: те дела благочестия, которые были самолично запланированы, относятся к категории «спасительного», а непредвиденные, неудобно возникшие, в конкретной ситуации трудные – опять же к разряду «помех». И священнику бывает трудно убедить его в том, что это разделение совершенно ненормально.
Мне кажется, что очень важно понять: школой, в которой мы учимся ступать по спасительному для нас пути, является жизнь со всем тем, из чего она состоит – нет таких повседневных нужд и дел, которые находились бы «за рамками» спасения. Когда Господь говорил Адаму, изгоняемому из Эдема: в поте лица твоего будешь есть хлеб (Быт. 3, 19), это было не образное выражение – это обозначение того, что будет в буквальном смысле происходить с ним и его потомками. Но это, вопреки распространенному мнению, не проклятие, не наказание – это указание, которому мы все должны следовать. Так что сама эта необходимость ежедневно трудиться, уставать, отдавать очень значительную часть своего времени и сил, чтобы обеспечить себе пропитание – это послушание Богу и исполнение нами Его слова о нас. Это только один из моментов, и если человек посмотрит так на всю свою жизнь, то он с удивлением заметит, как словно начнет растворяться в ней то, что его тяготило. И вместо досады придет ощущение возможности – способности служить Богу не через великие дела и свершения, а через всё то, что происходит реально, по необходимости, сейчас.
К слову, каким бы элементарным, само собой разумеющимся и «не духовным» некоторые христиане не считали быт, мне как священнику периодически приходится встречать верующих людей, которые не могут каких-то вещей, на которые даже неловко обращать их внимание. Они не могут встать на полтора часа раньше, при том, что им, допустим, необходимо попасть в этот день на раннюю литургию – и они просто не приходят, потому что не смогли себя заставить. Они не могут разгрести дома бардак и приучиться класть вещи на место, чтобы этот беспорядок больше не создавать. Они не могут не опаздывать, не могут сделать хотя бы сегодня то, что надо было сделать позавчера. И всё это мешает человеку стать даже, по большому счету, человеком – он все время до своего человечества как-то не дотягивает. Не то, что стать христианином…
А все эти проблемы – там не сделал, тут забросил, здесь себя не заставил – еще имеют свойство накапливаться и образовывать какие-то сложные цепочки, в которых, пока ты не сделаешь первое дело, не получится выполнить и все остальные. А взяться за это первое оказывается неимоверно трудно, тем более что здесь стоит наготове враг, которому очень важно на этом рубеже нас удержать и оставить под дамокловым мечом всего накопившегося. И разбираться со всем этим, приводить свою жизнь в порядок и означает опять-таки идти путем спасения – самым непосредственным образом.
Ни в коем случае не будем пытаться изобретать для себя какие-то особые пути спасения, потому что это пути спасения искусственные, а всё, что искусственно, не может устоять – оно обязательно разрушается. И только лишь тот путь, который устраивает для нас Господь – а еще точнее, тот путь, которым является Он Сам, ибо Он есть путь, истина и жизнь (Ин. 14, 6), – может привести нас к вечной жизни с Ним.