Даль «Сказка об Иване Молодом сержанте» читательский дневник: краткое содержание, главные герои, главная мысль.
Владимир Иванович Даль – русский писатель, этнограф, собиратель фольклора, военный врач. Наибольшую известность ему принес труд по составлению Большого толкового словаря живого великорусского языка. В своих литературных произведениях он часто применял народные слова, поговорки.
Одной из сказок, написанных автором является «Сказка об Иване Молодом сержанте».
Краткое содержание
Читайте по теме:
Главные герои
1) Иван – молодой сержант, удалая голова, спроста без прозвища, без роду, без племени, служит на службе у царя, хорошо выполняет свои обязанности.
2) Катерина – жена Ивана, мудрая, красивая, дочь Котыша Нахала.
3) Дадон Золотой кошель – царь у которого служит Иван, идет на поводу у своей свиты из князей и генералов.
Главная мысль
Зависть и подлость никогда не победят над человеком правильным, достойным и с твердым духом.
Чему учит?
Сказка учит быть честным, добрым, не терять самообладания, проявлять смекалку и стойкость характера, не завидовать, не строить козни и подлости.
Пословицы
1) Завистливый злее волка голодного.
2) Доброе дело без награды не останется.
3) Добро не умрет, а зло пропадет.
Отзыв
«Сказка об Иване Молодом сержанте» очень интересная и поучительная. Она наполнена приключениями, множеством старинных присказок, пословиц, старинных слов, которые дарят настоящее ощущение старорусской сказки. Со всем справился Иван Молодой сержант и с предательством во стороны царя, и с кознями и обманами царской свиты. Нашел себе прекрасную жену и в конце стал справедливым царем.
Читайте по теме: Полный список для читательского дневника (в т.ч. краткое содержание, главные герои, главная мысль и т.п.) для 1 класса, 2 класса, 3 класса, 4 класса, 5 класса.
Городищенский филиал Пензенского многопрофильного колледжа
Целый ряд оригинальных произведений, созданныхВ. Далем, исследователи с полным правом относят к жанру литературной сказки. Различные аспекты сказочного наследия освещались в научных работах В. Гофмана, Н. Степанова, А. Скробовой, Л. Козловой, В. Порудоминского, М. Бессараб, И. Лупановой, Т. Леоновой, Ю. Фесенко, Л. Дерезы, О. Захаровой. Однако, поэтические приёмы изображения «иного царства» в волшебных сказках Даля отдельно исследователями не рассматриваются.
Задача данного исследования – раскрыть поэтические приёмы воплощения «иного царства» как средства выражения сказочного жанра на примере сказки В. Даля « О Иване Молодом Сержанте…»
Даля «Сказка о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища» открывает сборник «Первый пяток» и однозначно причисляется литературоведами к «самым фольклорным» сказкам [3,126]. Сказочник ориентировался на простых слушателей, на тех, кто поймёт и сочувственно отнесётся к его героям. В присказке определена позиция автора произведения: «Кто сказку мою послушать собирается, тот пусть на русские поговорки не прогневается, языка доморощенного не пугается, у меня сказочник в лаптях, по паркетам не шатывался, своды расписные, речи затейливые только по сказкам одним и знает». Перед читателем развернётся не только сказка – история, а раскроется мировоззрение «сказочника в лаптях», и это достигается Далем благодаря тому, что он использует всё богатство русского народного языка, которое противопоставлено, как отмечает Владимир Иванович, «грамотам французским», «бредням высокоумным». «А мы люди темные, не за большим гоняемся, сказками потешаемся, с ведьмами, с чародеями якшаемся».
«Не сказки были для меня важны, а русское слово, которое у нас в таком загоне, что ему нельзя было показаться в люди без особого предлога и повода. И сказка послужила предлогом».
В сказках Даля поражает свежий, меткий, живой язык, без фальши, привлекает истинно русские, чистые и благородные мотивы, потому что эти сказки глубоко национальны по своему духу, по завораживающей мелодичности речи.
Основу сказки «О Иване молодом сержанте, удалой голове, без роду, без племени, спроста без прозвища» составляет фольклорный сюжет о мудрой жене. Однако подлинное народнопоэтическое начало привносится преимущественно не используемым сюжетом, а характером его обработки Сказка использует конкретный народно-сказочный сюжет и конкретные сказочные образы – бедный неудачливый солдат, жена-красавица, злой и завистливый царь [4, 361-362]. В ней, как отмечает исследователь творчества писателя Ю. Фесенко, наиболее последовательно используется пословично-поговорочный материал, «обрамляя цикл красочной рамой» [5, 75].Для автора, прежде всего, важно было воссоздать народное мировидение, показать огромные изобразительные возможности русского разговорного языка и познакомить с ним читающую публику.«Сказка об Иване…» строится писателем по принципу противопоставления «условно-реального мира» и «иного царства», куда герой отправляется для выполнения третьей царской службы.
Незримое присутствие далёкого «иного царства» связано с молодой женой Ивана – Катериной. Герой встречает свою суженую на перекрёстке – сакральном месте. Она обладает магическим предметом – итальянским платочком, ей подчиняются волшебные силы «иного царства».
Сказочная беда (в отличие от сказок В. Даля для детей) приходит не из «иного мира». Её источником в авторской сказке являются не фантастические существа, а зависть придворных. Именно из-за зависти и недоброжелательства царедворцев Иван вынужден отправиться в «тридесятое царство» для выполнения третьей царской службы. Таким образом, «иное царство» авторской сказки дополняется мотивационно-целевым признаком.
В. Даль очень подробно описывает и тяжёлую дорогу героя, и «иное царство», и его чудесных обитателей – Котыша-невидимку, сестёр-ведьм, старика-кузнеца, дополняя топографические и сущностные признаки «иного царства» демографическими.
Косвенно «тридесятого царства» касается и мотив христианства Во время тяжёлого пути в «иное царство», герой уповает на Бога: «Терпит он холод и голод и много бедствий различных переносит; бог вымочит, бог и высушит…»[ 1, 295]
Таким ообразом, несмотря на то, что в сюжете далевского произведения наблюдается некоторая путаница, в целом в «Сказке о Иване…» выдержаны все каноны схемы волшебной сказки. При этом поэтические приёмы изображения «иного царства» в «Сказке…» чрезвычайно разнообразны и позволяют придать привычным образам новое звучание с целью выражения авторского мировоззрения.
3. Леонова литературная сказка ХIX века в её отношении к народной сказке: Поэтическая система жанра в историческом развитии.- Томск: Изд-во Томского ун-та, 198с.
4. Лупанова народная сказка в творчестве писателей первой половины ХIX века.- Петрозаводск: Госиздат Карельской АССР,195с.
6. Юган специфика цикла «Были и небылицы»: Монография. – Луганск: Альма – матер, 2006. – 263с
Язык сказки В. И. Даля «Сказка о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища» Автор: Петрова Марина Евгеньевна
скачать Министерство образования и молодежной политики
РГОУ «Ядринская национальная гимназия-интернат»
Язык сказки В.И. Даля «Сказка о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени,
спроста без прозвища»
Автор: Петрова Марина Евгеньевна,
ученица 8 «Б» класса Научный руководитель: учитель русского языка и литературы
Алексеева Ирина Владимировна
Глава 1.Особенности сказок В.И. Даля………………………………………………………..стр.4
^ Глава 2. Малые жанры фольклора «Сказки о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове,
без роду, без племени, спроста без прозвища»………………………………………………..стр.5
Глава 3. Использование разных языковых средств в создании народного колорита сказки Даля……………………………………………………………………………………………….стр.6
^ Глава 4. Пословицы и поговорки в «Сказке о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове,
без роду, без племени, спроста без прозвища» и «Толковом словаре живого
Список использованной литературы…………………………………………………….…. стр.10
красоту, меткость, свежесть, богатство живого языка.
Цель данной работы – раскрыть средства создания живого разговорного языка в сказках Даля на примере «Сказки о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища». Для достижения этой цели ставились следующие задачи:
— подчеркнуть особенности сказок Даля;
— рассказать о значении малых жанров фольклора в сказке В.И.Даля;
— остановиться на использовании разных языковых средств для создания народного колорита;
— отметить связь «Сказки о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища» с «Толковым словарём живого великорусского языка» Даля.
В сознании школьника имя В.И. Даля связано с «Толковым словарём живого великорусского языка» и «Пословицами русского народа». И мало кому известно, что он автор очерков, повестей, рассказов и сказок. Актуальность данной работы прежде всего в том, что в ней раскрывается уникальность языка сказок Даля на примере «Сказки о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища», который является своеобразным отражением народного духа, национального сознания.
На наш взгляд, тема этой работы недостаточно раскрыта в языкознании, литературоведении. Невозможно получить исчерпывающую информацию хотя бы в одной из книг (статей), указанных в списке использованной литературы.
В книге М. Бессараб «Владимир Даль» ярко представлена жизнь удивительно талантливого, на редкость даровитого русского человека, посвятившего себя бескорыстному служению родному народу.
В статье Л. П. Козловой «В.И.Даль» даётся краткое описание жизни Даля, раскрывается характер. Тематика очерков, повестей писателя, отмечается особенность его сказок, подчёркивается их народный колорит.
Автор данной работы во – первых, систематизировала языковые средства, использованные в создании народной сказки, во – вторых, раскрыла роль малых жанров; в – третьих, сравнила пословицы и поговорки, встречающиеся в сказке с пословицами и поговорками в «Толковом словаре Даля», в – четвёртых, сделала вывод; что некоторые пословицы и поговорки дополняют колоссальный список пословиц и поговорок, собранных за всю жизнь В.И.Далем и приведённых в качестве иллюстрированного примера в его главном труде.
Эта работа может быть использована учащимися и учителями как дополнительный материал к урокам русского языка и литературы, применена на уроках внеклассного чтения.
Глава 1. Особенности сказок В.И.Даля
Имя Владимира Ивановича Даля живёт в нашем сознании, прежде всего как имя создателя знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка», богатейшей сокровищницы русского слова и народной мудрости. Не менее примечательным трудом Даля является его сборник «Пословицы русского народа», во многих пословицах его правдиво и ярко запечатлена жизнь русского народа.
Известность Даля как лингвиста, фольклориста и этнографа вышла за пределы России, но немногие сейчас знают, что В.И.Даль является также автором очерков, рассказов, повестей из русской народной жизни и когда-то широко популярных русских народных сказок.
Первая книга Даля была напечатана в 1832 году. Владимир Иванович взял псевдоним Казак Луганский (казак – вольный житель земли Русской, Луганский – уроженец города Лугани). Полный заголовок книги в двести страниц гласил: «Русские сказки, из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные казаком Луганским. Пяток первый».
Автор не считал эту книгу художественным произведением. Он лишь искал предлог поделиться с соотечественниками своими запасами слов и поговорок разговорного языка. В.И.Даль понимая, что весь богатейший материал, накопленный годами для будущего словаря и отражающий силу, ясность живого народного языка, нельзя держать под спудом.
«Русские сказки Пяток Первый» были с одобрением встречены А.С.Пушкиным. Через год после их выхода поэт послал В.И.Далю свой рукописный экземпляр «Сказки о рыбаке и рыбке» с надписью: «Твоя – от твоих! Сказочнику Казаку Луганскому – сказочник Александр Пушкин». Биограф В.И. Даля П.И. Мельников – Печёрский указывал также, что Пушкин не только восхищался сказками Даля, но под влиянием их написал свои сказки.
Основными положительными героями своих сказок Даль избрал мужика, солдата или бездомного бедняка. Сказочник ориентировался на простых слушателей, на тех, кто поймёт и сочувственно отнесётся к его героям.
В присказке определена позиция автора произведения: «Кто сказку мою послушать собирается, тот пусть на русские поговорки не прогневается, языка доморощенного не пугается, у меня сказочник в лаптях, по паркетам не шатывался, своды расписные, речи затейливые только по сказкам одним и знает». Перед читателем развернётся не только сказка – история, а раскроется мировоззрение «сказочника в лаптях», и это достигается Далем благодаря тому, что он использует всё богатство русского народного языка, которое противопоставлено, как отмечает Владимир Иванович, «грамотам французским», «бредням высокоумным». «А мы люди темные, не за большим гоняемся, сказками потешаемся, с ведьмами, с чародеями якшаемся».
«Не сказки были для меня важны, а русское слово, которое у нас в таком загоне, что ему нельзя было показаться в люди без особого предлога и повода. И сказка послужила предлогом.
В сказках Даля поражал свежий, меткий, живой язык, без фальши, привлекали истинно русские, чистые и благородные мотивы, потому что эти сказки были глубоко национальны по своему духу, по завораживающей мелодичности речи.
Глава 2. Малые жанры фольклора в «Сказке о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища»
Богатство русского народного языка, на наш взгляд, особенно ярко представлено в «Сказке о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища». Сама сказка как жанр фольклора, которая подчинена композиции русской народной сказки, вбирает в себя малые жанры фольклора: пословицы и поговорки, загадки. Каждая из них характеризует героя сказки и выражает не только отношение Даля к нему, но и отношение «сказочника в лаптях»: именно народ создал такие меткие образные выражения (поговорки) и краткие изречения, передающие оценку явления, события (пословицы).
Часто оценка изображаемого в сказке закрепляется пословицей: «Забрался наш Иван безродный, удалой, в терем золоченный, да и ахнул! Хороша куропатка перьями, а лучше мясом; здание внутри блистало такою красотой, что ни придумать, ни сгадать, ни же в сказке сказать! «…но и должен получить в приданное собственные мои гусли – самогуды, искони готовые, заветные, на которые и было положено завету заслужить любовь и руку дочери моей прекрасной девицы Катерины. Для милого дружка и серёжку из ушка»! «Им было бы выждать, покуда он (Иван) взойдёт в тесные ворота дворцовые, и захватит его сзади, а они, не поглядев в святцы,да бух в колокол, поспешили, людей насмешили»
Глава 3. Использование разных языковых средств в создании народного колорита сказки Даля
В сказке Даль применяет не только фразеологические обороты, значение которых многим понятно, например: небо коптить (жить бесцельно, без пользы для других), схоронить концы в воду(уничтожить улики какого-либо преступления, проступка, чтобы не осталось никаких следов), но и использует меткие устойчивые выражения, толкование которых не встречается во «Фразеологическом словаре русского языка»(5), где свыше 4 000 словарных статей. И их значение можно определить по тексту или по стоящим рядом известным фразеологическим оборотам, например: «Пошёл куда глаза глядят, куда стопы понесут молодецкие», «Ещё черти на кулачки не бились, наш Иван просыпается». Чуть ниже находим: «Ни свет, ни заря явился капрал наш на войсковой двор». Следует отметить, что в сказке Даля есть слова иноязычного происхождения. Они применяются повествователем при описании губернатора графа Чихиря Пяташной Головы. Однако, рассказывая о вещах малознакомых, «сказочник в лаптях» искажает их названия, вкладывает в них юмористический смысл в духе народного понимания, например: подозрительная труба (подзорная), в валентиновом халате (скорее всего в вельветовом халате).
В сказке Даля встречаются выражения из русских народных сказок: «В некотором царстве», «за тридевять земель», «за тридесятым государством», «как мне не тужить, не горевать», «мёд и пиво пили, по ясам текло, в рот не попадало». Элементы былины как жанра фольклора тоже имеют место в произведении Даля. К Ивану Молодому Сержанту, без роду, без племени, спроста без прозвища, уважая в нём его силу, смекалку, житейскую хитрость, удаль, не раз обращается как к былинному богатырю: «Ох, ты гой еси, добрый молодец…». Владимир Иванович использовал характерные для былин постоянные эпитеты: «залился слезами горькими», по свету белому», «терем золотой», «смерть верную ожидает».
Глава 4. Пословицы и поговорки в «Сказке о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища» и «Толковом словаре живого великорусского языка»
Когда мы работали над темой реферата, задались вопросом: приведены ли в «Толковом словаре живого великорусского языка» в качестве иллюстрации пословицы и поговорки, имеющиеся в сказке. Оказалось, что из 38 пословиц, найденных нами, 16 пословиц указаны в словаре Даля, 20 не указаны, 2 пословицы имеют другой вариант.
^ Пословицы, которые указаны в словаре Даля:
Гнёт – не парит, переломит – не тужит.
Ложка мёду, а бочка дёгтю.
Женится – не лапоть одеть.
Взят из грязи, да посажен в князи.
Личиком белёнок, да умом простёнок.
Не велика мышка, да зубок остёр.
Плетью обуха не перешибёшь.
Смелость города берёт.
Без отваги нет и браги.
Не быв звонарём, не быть и пономарём.
Хороша куропатка перьями, а лучше мясом.
Велика Федора, да дура.
Не поглядев в святцы да бух в колокол.
Каков поп, таков и приход.
Куда дворяне, туда и миряне.
Куда иголка, туда и нитка.
^ Пословицы, которые не указаны в словаре Даля:
Подстреленного сокола и ворона носом долбит.
Свались только с ног, а за тычками дело не станет.
Надувшись на пиво, его не выпьешь.
Глядя на лес, не вырастешь, а смотря на людей, богат не будешь.
Кто служит, тот и тужит.
Не смазав дёгтем, не поедешь и по брагу.
С кем под венец, с тем и в могилу.
На горячей кляче жениться не езди.
Кто и велик телом, да мал делом.
Тот с виду орёл, да умом тетерев.
Хоть и не княжон, да хорошо отстрижен.
Кто кого сможет, тот того и гложет.
Не велик сверчок, да звонко поёт.
Часом и лычко послужит ремешком.
Попятишься – раком назовут.
Полез по горло – лезть и по уши.
Не ломайся, овсяник, не быть калачом.
Поспешили, людей насмешили.
Вышли рано, да сделали мало.
^ Имеют другой вариант:
Не съешь горького, не поешь и сладкого.
Вариант: Не вкусив горького, не видать и сладкого.
До слова крепись, а за слово держись.
Вариант: Не дав слова, крепись, а дав слова, держись.
«Сказка о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища» Даля – это своеобразный сборник мудрости русского народа, заключающий в себе меткость, выразительность, красоту русского разговорного языка.
В данной исследовательской работе нам хотелось подчеркнуть глубокое знание В.И.Даля русского быта и живого разговорного языка, любовь к Родине, к русскому народу. Живой язык «сказочника в лаптях» отражается в «Сказке о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища» Казака Луганского в малых жанрах: пословицах, поговорках, загадках. Пословицы и поговорки, располагаясь рядом друг с другом, составляют «синонимические» ряды, являются средством характеристики персонажей. Яркую картину происходящего в оценке помогают создавать сложные слова, являющиеся близкими по значению. Своеобразной характеристикой служат сравнения. Даль употребляет меткие устойчивые выражения, которые не всегда встречаются во «Фразеологическом словаре русского языка» под редакцией А.И.Молоткова. Юмористический смысл в духе народного понимания вложен в искажённые иностранные слова. Казак Луганский использовал в своём произведении характерные для сказок и былин выражения.
Мы пришли к интересному заключению: не все пословицы и поговорки, встречающиеся в «Сказке о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста, без прозвища»( напечатана в 1832 году) имеются в «Толковом словаре живого великорусского языка» Даля( 1 издание в 1861 – 1866 гг.). Так что «Сказка о Иване Молодом Сержанте, Удалой Голове, без роду, без племени, спроста без прозвища», как и другие сказки, наряду с «Толковым словарем живого великорусского языка» и «Пословицами русского народа» является своеобразным сборником мудрости русского народа, заключающаяся и в метких, выразительных словах, оборотах живого великорусского языка.
Список использованной литературы.
1. Бессараб М.Я. Владимир Даль. – М.. Современник, 1972
Сказка из похождений слагается, присказками красуется, небылицами минувшими отзывается; а кто сказку мою слушать собирается, тот пусть на русские поговорки не прогневается.
В некотором самодержавном царстве, что за тридевять земель, за тридесятым государством, жил-был царь Дадон Золотой Кошель. У этого царя было великое множество князей и один Иван Молодой Сержант, Удалая Голова, без роду, без племени.
Его-то царь Дадон ценил за верную службу, его и жаловал. Таковая милость царская подвела его под зависть вельмож и бояр придворных, и стали вельможи со дня на день на Ивана клеветать. Подстреленного сокола и ворона носом долбит; свались только с ног, а за тычками дело не станет.
Наш солдат, человек сговорчивый, подал руку девице Катерине, она ему надела на перст колечко обручальное заветное, дарующее силу и крепость и нессякающее терпение.
И вдруг, отколе что взялось, пошла Ивану опять прежняя милость царская, чины, и деньги, и лестные награды, и зажил он припеваючи домовитым хозяином, как ярославский мужик.
Между тем у советников царских умишко поразгулялся. Подговорили вельможи царя. Царь Дадон тут же позвал Ивана службу царскую служить. Дурак камень в воду закинет, дурак узел завяжет, семеро умных камня не вытащат из воды, узла не развяжут!
«Ох ты гой еси, добрый молодец, Иван Молодой Сержант, без роду, без племени, собирайся служить ты службу тяжкую; иди ты туда, неведомо куда, ищи того, неведомо чего; за горою лес, а за лесом гора, а за тою горою опять гора. Придешь ты в тридесятое государство, в заповедную рощу; в роще стоит терем золоченый, в тереме золоченом живет Котыш Нахал, невидимка; у него возьмешь гусли-самогуды; гусли эти принеси царю, царевичам, и царедворцам на них играть, потешаться, музыкою заморскою забавляться; Исполнишь – хорошо, а нет, так – голова с плеч.»
За лесами, за горами горы да леса,
А за теми за лесами, да еще гора
А за тою за горой зеленые луга,
А луга –то заповедным диким лесом поросли,
И древа в том лесу стоеросовые,
На них шишки простые, не кокосовые!
«Для милого дружка и сережку из ушка!» Снарядил его, в поход отпустил, гусли-самогуды в мошне кожаной на плечи повесил, а Иван лыжи наострил да направил восвояси; шагает, как жар-птица летает, домой торопится-поспешает.
Стоит над путем-дорогой избушка-домоседка, распустила крылья, как курочка-наседка, а в ней стукотня. Старик седой молотом полновесным на наковальне булатной кует булавы стальные, запускает их в набалдашники золотые. Это был вещун-чародей. Принял он радушно пришельца усталого и стал у Ивана гусли менять на булаву стальную.
Сказка из похождений слагается, присказками красуется, небылицами минувшими отзывается, за былями буднишними не гоняется; а кто сказку мою слушать собирается, тот пусть на русские поговорки не прогневается, языка доморощенного не пугается; у меня сказочник в лаптях; по паркетам не шатывался, своды расписные, речи затейливые только по сказкам одним и знает. А кому сказка моя про царя Дадона Золотого Кошеля, про двенадцать князей его, про конюших, стольников, блюдолизов придворных, про Ивана Молодого Сержанта, Удалую Голову, спроста без прозвища, без роду, без племени, и прекрасную супругу его, девицу Катерину, не по нутру, не по нраву – тот садись за грамоты французские, переплеты сафьяновые, листы золотообрезные, читай бредни высокоумные! Счастливый путь ему на ахинеи, на баклуши заморские, не видать ему стороны затейливой, как ушей своих; не видать и гуслей-самогудов: сами заводятся, сами пляшут, сами играют, сами песни поют; не видать и Дадона Золотого Кошеля, ни чудес неимоверных, Иваном Молодым Сержантом созидаемых! А мы, люди темные, не за большим гоняемся, сказками потешаемся, с ведьмами, с чародеями якшаемся. В нашей сказке на всякого плясуна по погудке, про куму Соломониду страсти-напасти, про нас со сватом смехи-потехи! В некотором самодержавном царстве, что за тридевять земель, за тридесятым государством, жил-был царь Дадон Золотой Кошель. У этого царя было великое множество подвластных князей: князь Панкратий, князь Клим, князь Кондратий, князь Трофим, князь Игнатий, князь Евдоким, много других таких же и, сверх того, правдолюбивые, сердобольные министры, фельдмаршал Кашин, генерал Дюжин, губернатор граф Чихирь Пяташная Голова да строевого боевого войска Иван Молодой Сержант, Удалая Голова, без роду, без племени, спроста без прозвища. Его-то царь Дадон любил за верную службу, его и жаловал неоднократно большими чинами, деньгами, лентами первоклассными, златочеканными кавалериями, крестами, медалями и орденами. Таковая милость царская подвела его под зависть вельмож и бояр придворных, и пришли они в полном облачении своем к царю и, приняв слово, стали такую речь говорить: «За что, государь, изволишь жаловать Ивана Молодого Сержанта милостями-почестями своими царскими, осыпать благоволениями многократными наравне с твоими полководцами? Мы, не в похвальбу сказано, не в урок помянуто, мы, кажется, для тебя большего стоим; собираем с крестьян подати-оброки хорошие, живем не по-холопьи, хлебом-солью, пивом-медом угощаем и чествуем всякого, носим на себе чины и звания генеральские, которые на свете ценятся выше чина капральского».
Царь этот царствовал, как медведь в лесу дуги гнет: гнет – не парит, переломит – не тужит! Он, послушав правдолюбивых и сердобольных советников своих, приказал немедленно отобрать от Ивана Молодого Сержанта, Удалой Головы, без роду, без племени, спроста без прозвища, все документы царские, чины, ордена, златочеканные медали, и пошло ему опять жалованье солдатское, простое, житье плохое, и стали со дня на день налегать на него более вельможи, бояре царские, стали клеветать, обносить, оговаривать. Подстреленного сокола и ворона носом долбит; свались только с ног, а за тычками дело не станет! Бился, бился наш Иван – какого добра еще дожидаться? Надувшись на пиво, его не выпьешь; глядя на лес, не вырастешь, а смотря на людей, богат не будешь. Задумал он наконец худое дело сделать, бежать из службы царской – земля государева не клином сошлась; беглому одна дорога, а погонщикам – сто; а поймают – воля божья, суд царев: хуже худова не бывает, а здесь несдобровать. Выждал он ночь потемнее, собрался и пошел куда глаза глядят, куда стопы понесут молодецкие!
Приятель наш нехорошо сделал, что сбежал, о том ни слова, но и то сказать, человек не скотина; терпит Напраслину до поры до времени, а пошла брага через край, так и не сговоришь! Исподволь и ольху согнешь, а вкруте и вяз переломишь!
Не успел выйти Иван наш на первый перекресток, видит-встречает, глазам своим молодецким не доверяет, видит прекрасную девицу, стоит девица Катерина, что твоя красная малина! Разодетая, разубранная, как ряженая суженая! Она поклонилась обязательно, приветствовала милостиво и спросила с ласкою: кто он таков, куда и зачем идет или послан, по своему ли желанью или по чьему приказанью? «Не торопись к худу Иван Молодой Сержант, Удалая ты Голова, без роду, без племени, спроста без прозвища, – продолжала она, – а держись блага – послушай ты моего девичьего разума глупого, будешь умнее умного; задумал ты худое дело делать: бежать из службы царской, не схоронишь ты концов в воду, выйдет через год со днем наружу грех твой, пропадет за побег вся служба твоя; подумай-ка ты лучше думу да воротись; не всем в изобилии, в раздолье жить припеваючи, белорыбицей по Волге-реке разгуливать; кто служит, тот и тужит; ложку меду, бочку дегтю – не съешь горького, не поешь и сладкого; не смазав дегтем, не поедешь и по брагу! Мало славы служить из одной корысти; нет, Иван, послужи-ка ты своему царю заморскому, под оговором, под клеветою, верою и правдою, как служат на Руси, из одной ревности да из чести! Воротись, Иван Молодой Сержант, да женись ты на мне, так мы бы с тобою и стали жить да поживать; любишь – так скажи, а не любишь – откажи! Запрос в карман не лезет».
Есть притча короче носа птичья: жениться – не лапоть надеть, а одни лапти плетутся без меры, да на всякую ногу приходятся! И истинно; жена не гусли: поигравши, на стенку не повесишь, а с кем под венец, с тем и в могилу, – приглядись, приноровись, а потом женись; примерь десять раз, а отрежь один раз; на горячей кляче жениться не езди! – Все это и справедливо и хорошо, но иногда дело как будто бы наперед уже слажено, а суженого и на кривых оглоблях не объедешь! Так и тут случилось; капрал наш солдат, человек сговорчивый, подал руку девице Катерине – вот то-то свахи наши ахнут: что за некрещеная земля, где сговор мог состояться без них. – подал руку ей, она ему надела на перст колечко обручальное даровое-заветное, дарующее силу и крепость и нессякающее терпение, вымолвила пригодное слово, и чета наша идет – не идет, летит – не летит, а до заутрени очутились они в первопрестольном граде своем, снарядились и обвенчались, а с рассветом встали молодыми супругами.
И вдруг, отколе что взялось, пошла Ивану опять прежняя милость царская, чины, и деньги, и лестные награды, и зажил он припеваючи домовитым хозяином, как ярославский мужик. И снова стал лукавый мучить завистью правдолюбивых, сердобольных министров царских, фельдмаршала Кашина, генерала Дюжина, губернатора графа Чихиря Пяташную Голову, и предложили они единодушно царю, чтобы Иван Молодой Сержант по крайней мере заслужил службою милость царскую, показал бы на деле рысь свою утиную лапчатую. Вследствие сего Иван Молодой Сержант наутро вычистился, белье натер человечьим мясом, брюки велел жене вымыть и выкатать, на себе высушил – словом, снарядился, как на ординарцы, и явился ко двору. Царь Дадон, трепнув его по плечу, вызывал службу служить. «Рад стараться», – отвечал Иван. «Чтобы ты мне, – продолжал царь, – за один день, за одну ночь, и всего за одни сутки, сосчитал, сколько сот, тысяч или миллионов зерен пшеницы в трех больших амбарах моих, и с рассветом доложил мне об этом. Если сочтешь верно, пойдет снова милость царская пуще прежнего; а нет, так казнить, повинную голову рубить!»
Взяла кручинушка Ивана Молодого Сержанта, Удалую Голову, без рода, без племени, спроста без прозвища, повесил он головушку на правую сторонушку, пришел, горемычный, домой. «О чем тужишь-горюешь, очи солдатские потупляешь или горе старое мыкаешь-понимаешь?» – так спросила его благоверная супруга девица Катерина. «Всевозлюбленная и распрекрасная дражайшая сожительница моя, – держал ответ Иван Молодой Сержант, – не бесчести в загонях добра молодца, загоняешь и волка, так будет овца! Как мне не тужить, не горевать, когда царь Дадон, слушая царедворцев своих, велит мне службу служить непомерную, велит мне за один день, за одну ночь, и всего-то русским счетом за одни сутки, счесть, сколько в трех больших амбарах его царских сот, тысяч или миллионов зерен пшеницы; сочту, так пойдет милость царская, а нет, так казнить, повинную голову рубить!» – «Эх, Иван Молодой Сержант, Удалая ты Голова, дражайший сожитель и супруг мой! Это не служба, а службишка, а служба будет впереди! Ложись-ка ты спать, утро вечера мудренее, – завтра встанем да, умывшись и помолившись, подумаем», – так рекла прекрасная Катерина; напоила, накормила его, и спать положила, и прибаюкивала песенкою:
За лесами, за горами горы да леса,
А за теми за лесами лес да гора –
А за тою за горою горы да леса,
А за теми за лесами трын да трава;
Там луга заповедным диким лесом поросли,
И древа в том лесу стоеросовые,
На них шишки простые, не кокосовые!
Сожитель лег, зевнул, заснул – а Катерина вышла за вороты тесовые на крылечко белокаменное, махнула платочком итальянским и молвила: «Ах вы, любезные мои повытчики, батюшкины посольщики, нашему делу помощники, пожалуйте сюда!» И тотчас, отколе ни возьмись, старик идет, клюкой подпирается, на нем шапка мотается, головой кивает, бородой след заметает; стал и послушно от повелительницы приказания ожидает. «Сослужи-ка ты мне, вещун-чародей, службу, сосчитай до утра: сколько в трех больших амбарах государевых счетом зерен?» – «Ах, любезная наша повелительница, дочь родная-кровная нашего отца-командира, это не служба, а службишка, а служба будет впереди»; сам как свистнет да гаркнет на своих на приказчиков, так со всех сторон налетели, тьма-тьмущая – что твоя туча громовая, черная! Как принялись за работу, за расчет, не довольно по горсти – по зерну на каждого не досталось!
А службу опять загадали Ивану безделицу: в один день, в одну ночь, всего-то русским счетом в одни сутки, выкопать вокруг города-столицы канаву, сто сажен глубины, сто сажен ширины, воды напустить, чтобы корабли ходили, рыба гуляла, пушки по берегам на валу стояли и до рассвету производилась бы пальба, ибо царь Дадон Золотой Кошель намеревался потешаться и праздновать именины свои. Если сослужит Иван службу эту – любить и золотом дарить; если нет – так казнить, голову рубить!
С рассветом дня царь, министры его, вельможи, царедворцы, думные и конюшие и вся столица просыпаются от гула пушек, и губернатор граф Чихирь Пяташная Голова, в легком ночном уборе, в валентиновомхалате, с парламентером на шее, походя с ног на горного шотландца, выскочил из терема своего в три авантажа на балахон и старался усмотреть в подозрительную трубу подступающего неприятеля. Когда же дело все обнаружилось, то Иван за страх, причиненный царю Дадону, царедворцам его и всем честным согражданам, был схвачен и посажен до времени под стражу; губернатора графа Чихиря сделали комендантом новой крепости; фельдмаршалу Кашину за деятельные меры для отражения мнимого неприятеля сшили в знак отличия кафтан из одних разноцветных выпушек; у прежнего же высокого совета арифметчиков, блажныя памяти, отобраны все знаки отличия, ордена, ленты и звезды; за нехитро придуманную, площадную, Иваном нашим легко исполненную службу признаны все учреждения и постановления их, да и сами они, несостоятельными, и сосланы они на теплые воды полечиться. А когда при вечернем осмотре царь Дадон Золотой Кошель нашел все новые укрепления со всеми угодьями в отличной исправности, то и отдал коменданту Чихирю все знаки отличий, коими пользовался, блажныя памяти, верховный совет его.
Между тем у новых советников царских малопомалу умишко поразгулялся, и они придумали-пригадали Ивану такую добрую службу сослужить, что от радости приказали поднести себе по кружке меду, закусили муромским калачом, ростовским каплуном и нежинским свежепросольным огурчиком, и понесли, убояся грамоты, речи свои царю на доклад. Да и хитро же придумали! Дурак камень в воду закинет, дурак узел завяжет, семеро умных камня не вытащат из воды, узла не развяжут! Ивану нашему велели службу служить, а сами за сказки да за пляски, за обеды да за беседы – народ деловой; два брата на медведя, два свата на кисель; из лука не мы, из пищали не мы, а поесть, поплясать – против нас не сыскать!
«Ох ты гой еси, добрый молодец, Иван Молодой Сержант, без роду, без племени, спроста без прозвища, витязь безродный и бесконный! Собирайся служить ты службу тяжкую; иди ты туда, неведомо куда, ищи того, неведомо чего; разойдись один по семи перекресткам, с семи перекрестков по семи дорогам столбовым; за горою лес, а за лесом гора, а за тою горою лес, а за тем лесом опять гора, – вспомнил теперь Иван наш колыбельную песенку супруги своей! – Придешь ты в тридесятое государство, что за тридевять земель, в заповедную рощу; в роще заповедной стоит терем золоченый, в тереме золоченом живет Котыш Нахал, невидимка искони века; у него-то есть гусли-самогуды, сами заводятся, сами играют, сами пляшут, сами песни поют; гусли эти принеси царю, царевичам, и царедворцам, и наперсникам их играть, потешаться, музыкою заморскою забавляться; и чтобы все это было сделано в одни сутки! Исполнишь – хорошо; а нет, так третий и последний тебе срок – шапки с головы схватить не успеешь, как она тебе, и с головою, в ноги покатится!»
Уповая на благоверную сожительницу свою, прекрасную Катерину, и на помощь вещуна-чародея, Иван наш не унывал; но когда он пересказал сожительнице загаданную ему службу, тогда получил в ответ: «Вселюбезнейший и дражайший супруг мой и сожитель Иван Молодой Сержант, без роду, без племени, спроста без прозвища, Удалая ты Голова! Ныне пришла пора, пришла и служба твоя, и должно тебе служить ее самому; не в моих силах высвободить тебя, ниже подать тебе, бедствующему, руку помощи»; а за сим она его снарядила и в поход отпустила, как с судьбою, с случаями путем-дорогою ведаться научила, платочком итальянским своим подарила и примолвила: «Паси денежку про черный день; платком этим не иначе как в самой сущей крайности и в самом бедственном положении можешь ты утереть с лица своего молодецкую слезу горести и скорби! Не пренебрегай бездельным подарком моим: не велика мышка, да зубок остер, не велик сверчок, да звонко поет, – часом и лычко послужит ремешком!» Сели, подали хлеб-соль на прощанье, помолились богу – и пошел наш Иван, куда кривая не вынесет!
Отозвался невидимка снова: «Кого ищешь, Иван Молодой Сержант, того нашел. Зовут меня Котышем Нахалом, вековечный я невидимка, живу в заповедной роще в тереме золоченом. Знаю я художества разные и многие; умею я строить-набирать гусли-самогуды, да с уговором: грех пополам; я буду работать, а ты будешь светить мне лучиной три дня и три ночи без смены, без засыпу; просветишь – гусли-самогуды возьмешь; а заснешь, не то вздремнешь, так голову, как с воробья, сорву! До слова крепись, а за слово держись; попятишься – раком назовут!»
Иван был провозглашен от народа царем земли той, а супруга его, благоверная Катерина, – царевною; он был еще в цветущей молодости своей, да и она в отсутствие его не состарелась, ибо все неимоверные похождения его с Котышем Нахалом и гуслями-самогудами действительно произошли в продолжение одних только суток. Царь Иван много лет здравствовал и царствовал, кротко и смиренно, милостиво и справедливо; пользовался мудрыми советами супруги своей, благоверной Катерины, ратью своею несметною держал во страхе и повиновении врагов своих и был благословляем народом. Празднуя же восшествие свое и супруги своей на престол, заставил на пиршестве обильном ликовать народ три дня и три ночи без отдыха; вина заморские лились через край; яств, каких, только прихотливая душа твоя пожелает, вдоволь; скоморохи, выписные и доморощенные, игрища многоразличные, горы, пляски, салазки и сказки, кулачные бои увеселяли народ, со всех концов царства обширного собравшийся.
И я и сват Демьян там были, куму Соломониду дома забыли, мед и пиво пили, по усам текло, в рот не попадало, – кто сказку мою дослушал, с тем поделюсь, кто нет – тому ни капли!
