братья стругацкие стажеры о чем

Аркадий и Борис Стругацкие «Стажёры»

Стажёры

Другие названия: Должен жить

Повесть, 1962 год (год написания: 1961); цикл «Предполуденный цикл»

Язык написания: русский

Перевод на английский: — А. Буа (Space Apprentice) ; 1981 г. — 1 изд. Перевод на немецкий: — А. Мёккель (Der Mensch muß leben) ; 1977 г. — 2 изд. — А. Мёккель, Э. Симон (Praktikanten) ; 1994 г. — 2 изд. Перевод на французский: — Б. Крест (Une gigantesque fluctuation) ; 1979 г. — 1 изд. Перевод на литовский: — V. Miliūnas (Ateiviai Saturno žiede) ; 1964 г. — 1 изд. Перевод на чешский: — Я. Пискачек (Tachmasib letí k Saturnu) ; 1965 г. — 1 изд. Перевод на польский: — Э. Скурская (Stażyści) ; 2001 г. — 1 изд. Перевод на венгерский: — Д. Фюзеси (Újonc a világűrben) ; 1965 г. — 1 изд. Перевод на сербский: — М. Чолич (Tahmasib) ; 1967 г. — 1 изд.

Владимир Юрковский отправляется в полет уже не в качестве исследователя, а как генеральный инспектор МУКСа (Международного управления космических сообщений). Капитаном корабля выступает его старый приятель Алексей Быков, навигатором — Михаил Крутиков, бортинженером — Иван Жилин.

К ним на корабль напросился молодой стажёр-сварщик, который отстал от своей группы, отправившейся на один из спутников Сатурна. По пути инспектору Юрковскому нужно посетить несколько космических баз.

Беловой вариант из одноимённой папки архива. На его основании в 1997 г. С. Бондаренко с согласия БНС проводилось восстановление канонического текста повести.

1. МИРЗА-ЧАРЛЕ. РУССКИЙ МАЛЬЧИК

2. МИРЗА-ЧАРЛЕ. ГОСТИНИЦА, ТРИСТА ШЕСТОЙ НОМЕР

4. МАРС. СТАРАЯ БАЗА

5. «ТАХМАСИБ». ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ИНСПЕКТОР И ДРУГИЕ

7. «ТАХМАСИБ». ПОЛЬЗА ИНСТРУКЦИЙ

9. БАМБЕРГА. НИЩИЕ ДУХОМ

10. «ТАХМАСИБ». ГИГАНТСКАЯ ФЛЮКТУАЦИЯ

11. ДИОНА. НА ЧЕТВЕРЕНЬКАХ

12. «КОЛЬЦО-1». БАЛЛАДА ОБ ОДНОНОГОМ ПРИШЕЛЬЦЕ

13. «КОЛЬЦО-1». ДОЛЖЕН ЖИТЬ

В произведение входит:

Обозначения: циклы романы повести графические произведения рассказы и пр.

Лингвистический анализ текста:

Приблизительно страниц: 191

Активный словарный запас: низкий (2577 уникальных слов на 10000 слов текста)

Средняя длина предложения: 46 знаков — на редкость ниже среднего (81)!

Доля диалогов в тексте: 58% — на редкость выше среднего (37%)!

— «Стажёры» 1962, СССР, реж: Юрий Беспалов

В планах издательств:

Самиздат и фэнзины:

Издания на иностранных языках:

Доступность в электронном виде:

Редкая вещь АБС, которая совсем ничем не заинтересовала — и скучная, и какая-то раздерганная. Я понимаю, что это все ранее творчество, поиски своего стиля и своих проблем — но в «Стажерах» столько назидательности и деления людей на правильных и неправильных, что аж противно. Весь этот инспекционный вояж Юрковского, в котором мы неожиданно выясняем, что когда одна группа ученых на далеком астероиде недоедает и спит в лифте (потому что их куда больше, чем вмещает станция) — это хорошо и правильно, потому что люди это делают ради фана. А когда другая группат шахтеров на другом астероиде работает по 14 часов в день, гробя здоровье, чтобы заработать себе и своей семье — это, конечно, проклятые представители загнивающего капитализма, и надо им работать запретить, а альтернативы не дать. Зачем птицам деньги, как говорится.

Таких мелких моментов много, и морализаторство излишне само по себе, а уж содержание этой морали и вовсе вызывает вопросы — обычно я внутренне соглашаюсь с тем, что АБС говорят, но здесь слишком много какого-то юношеского радикализма, и чувствуешь, что это надувательство, и так вот на раз никакие проблемы не решаются. И не бывает так, чтобы пять хороших человек ни с того ни с сего решили, что они живут в аду и кругом враги, а потом пара разговоров все это исправила и у них опять настали мир и дружба.

Интереснее всего, пожалуй, часть истории про пиявок на Марсе и сооружения, построенные не человеком, которые люди долго считали за свои — но эта линия ничем не заканчивается. Многие другие, впрочем, тоже. А вот основная линия — воспитания стажера и отношений Быкова и Юрковского — совсем не впечатляет. Мне не понятен этот пафос — умереть на работе, раньше, чем наступит старость — хотя я понимаю, что именно этого хочет от нас Пенсионный фонд. Равно мне неясна и трагедия старости в изложении АБС — как-то это все очень надуманно, очень анти-человечески и про-государственно — что человек ценен, только когда он убивается на работе, и никакого другого критерия нет, и никаких личных взаимоотношений, кроме товарищества по работе, тоже нет. Даже для зари коммунизма это слишком.

Если плохое настроение или совсем нечего читать, беру и перечитываю в миллионный раз «Стажеров». Ну просто чтобы поднять настроение. Через минут десять начинаю улыбаться, настроение поднимается. Проверено.

Самое смешное, что начинаю переживать, — а вдруг Иван не встретит Юру, который умеет«вакуумно варить»? и тот не познакомится с моим обожаемым Юрковским. (кстати, а куда подевалась Варечка?) и Быков не внесет его в список экипажа. Но все благополучно, и мы отправляемся на «фотонном корыте» «генерально инспектировать».

Никаких взрослых мыслей, выводов нет. Просто наслаждаешься каждым словом, каждой строчкой, каждым диалогом, как наслаждаешься общением с очень добрым другом, которого всегда счастлив видеть.

Ну и опять же фразы типа, — «узнаю космогониста по изящным словесам» или «надо было. ээээ. задержать», — просто вошли в обиход нашей семьи как и многие другие

Хотя гениальные братья умеют простыми словами вкладывать в мозги истины, которые и непреложны. Порядок в душе и порядочность, бдагородство и умение относиться с юмором к себе самому, любовь к друзьям и к порядочным людям, презрение к трусам и подлецам, умение брать ответственность на себя и бесконечная молодость души. Типа, нам наплевать на звания, на возраст, на положение. Мы вечные стажеры в этом мире.

И грустный финал книги в общем-то, и естественен. Хотя и безумно жалко. Жалко Быкова. Вот почему-то именно его. Жилин еще молод, Юра вообще почти мальчик и у него вся жизнь впереди, а вот Быков. его жалко до слез. И эта потеря заставляет задуматься. о многом.

И опять берешь в руки книгу, и опять путешествуешь по планетам и астероидам, и опять все живы, и опять — радость.

Интересная повесть, но, каждый раз, когда я ее перечитываю, впечатление остаётся разным.

Первый раз, прочёл подростком — ого! Какие захватывающие приключения! Охота на марсианских пиявок, поиск в кольцах Сатурна, авария на космическом корабле! Ну, и, довольно скучные диалоги, которые я тогда читал «по-диагонали».

Читал намного позже — интересная социальная фантастика. Авторы убедительно доказывают, что в дальнейшем развитии цивилизации обязательно победит коммунизм. Грамотно доказывают, на примерах. Нагляднее, чем философы-теоретики. Коммунизм — это правильно и хорошо. Только так, и никак иначе.

Перечитываю сейчас — просто, «уютная», «тёплая» и «ламповая» книга. Хорошие, добрые и «правильные» диалоги. Герои — симпатичные. Монументальный Быков. Юрковский ярок и хорош. «Душка» штурман. Ну и «молодежь» — Юра и Жилин, ну, очень приятные и открытые люди. Декорации — домашние. В космическом рейсе, на корабле, экипаж и пассажиры ходят в халатах и тапочках, «гоняют чаи» с вареньем в вазочках — санаторий, а не звездолёт! Смешно, но, по-своему, хороший ход. Создаётся ощущение близости происходящего, эффект присутствия.

Не знаю, можно, конечно, сказать, что книга наивная. Что рассчитана на воспитание подростков, которым нужно показать, «что такое — хорошо, и, что такое — плохо». Но — мысли, то, правильные! Что честность — это нормально. А подлость и коварство — плохо. Что работа должна быть интересной. А жадность — порок. И, каждый человек, до самой смерти — стажёр, который учится всю жизнь, и, сдаёт экзамен. Может быть, просто, в моем советском детстве таких «правильных» книг было много, даже в школьной программе, поэтому, для меня — это норма.

Нынешняя молодёжь, наверное, «Стажеров» не поймёт. Это — не «Трудно быть богом», в модном жанре фэнтези. И, не «Пикник на обочине», который читают «потому что, это — «Сталкер» (который, не фильм Тарковского, а игра). «Стажеры» — книга для неторопливого размышления.

Книга про людей, поэтому, наверное, за полвека не устарела. Классика советской фантастики.

Что делает мир Полдня таким реальным? Работа. Вот это ощущение, что пока люди вокруг едят, шутят, выясняют отношения, носят свои пиджаки, где-то там, за кадром, идет гигантская, мощная, неумолимая работа всего человечества; работа, направленная вперед, сквозь парсеки и препятствия, сквозь боль, тернии и даже самих творцов, сквозь километры и километры ледяной космической пустоты, сквозь астероидные пояса, галактики и туманности, туда — в глубину космоса. К далеким и ярким звездам. К сияющей и великой цели, ради которой стоит жертвовать жизнью и здоровьем, и душевным спокойствием, и сном, и отдельной человеческой мечтой, и чем-то еще.

На первый взгляд работа эта незаметна, ее словно нет. Читаю сейчас Стажеров. В кадре опять кто-то шутит, читает книги, охмуряет девушку или ловит ворон, ничего явного, но все время пятками, мышцами, всем телом ощущается вибрация, настолько гулкая, что отдается в кость. Эта вибрация живет в тебе. В каждой частичке твоего тела.

Ты и есть эта вибрация.

Словно все люди находятся на палубах огромного космического лайнера, и где-то далеко за стеной и переборками работает мощный тысячереакторный двигатель. Это идет работа будущего. Наш космолет вперед летит. Время — вперед.

Интересно. В детстве у меня тоже было такое ощущение. Только не в книге, а наяву. Я ощущал эту работу, эту палубу пятками и всей душой. Сейчас — нет.

Шли восьмидесятые годы. Мое детство.

Кто-то тогда жил в «совке». Мучился от дефицита и мечтал свалить в Америку. Я нет.

Я жил в корабле, летящем в будущее.

Я не дергался и не торопился.

Я рос и умнел. Читал книги и занимался спортом. Играл с друзьями и один. Ел манную кашу с комками, мандарины раз в год, холодные макароны в школьной столовой, больше похожие на трубопрокат, чем на еду. Я знал: все трудности временны.

Однажды придет мое время встать в ряды экипажа. Занять свое место по штатному расписанию. Перенять рычаги и штурвалы из умирающих рук.

И когда придет это время, я буду достоин великой чести.

О, капитан, мой капитан.

Я как-то даже в этом и не сомневался.

Наш звездолет вперед летит.

Иногда этого ощущения мне очень сильно не хватает.

Повесть явно распадается на фрагменты, а в некоторых источниках упоминается, что это цикл новелл. Также можно вывести и ряд ключевых тем, которые следует признать независимыми или слабо зависимыми друг от друга.

Вообще, очень нравится преемственность, являющаяся неотъемлемой частью всей Истории будущего Стругацких. Герои не просто кочуют из повести в повесть, они развиваются — взрослеют и, увы, стареют.

Первый такой пример мы видим уже в прологе «Стажёров» — Дауге, некогда бравый и бодрый, здесь предстаёт человеком в годах, и врачи уже отстранили его от космоса. Однако импонирует его философское и жизнеутверждающее отношение к собственной судьбе: космос для него недоступен, но ведь в его жизни остался институт, в котором можно продолжать научную деятельность. Приключения молодости — позади, теперь его пристанище — кабинет с кружкой горячего чая, отчётами о последних исследованиях и, вероятно, напористыми студентами, в которых он, безусловно, увидит себя юного. Показательны его слова, сказанные на прощание Марии Юрковской, которая так и не смогла вырасти из мещанства. Побеседовав с ней, Дауге говорит ей «спасибо», после чего целеустремлённо командует: «В институт! У меня ещё много дел!»

В постаревшем Юрковском мы видим Януса Полуэктовича из «Понедельника», только наоборот: если А-Янус становится У-Янусом, то У-Юрковский становится А-Юрковским. Насколько точно, поддавшись порывам молодости душевной, «распекает» генерального инспектора общительный начальник станции «Эйномия«! Ведь вы же, без обиняков говорит он, раньше были великим учёным, а сейчас превратились в чёрте-что! Округлившимися от удивления глазами Юрковский смотрит на юношу, однако тут же мы видим: нет, Юрковский ещё торт! И генеральный инспектор жертвует ящик консервов в пользу учёных, бедных материальными ресурсами, но безмерно богатых разумом и духом.

Тему мещанства и борьбы с ним, пожалуй, следует считать главной в «Стажёрах». Если здесь тема дана несколько прямолинейно, а примеры более чем очевидные, то впоследствии АБС ещё неоднократно будут возвращаться к этому мотиву — те же «Хищные вещи» или «Понедельник» — доведут идею до совершенства, разовьют в жизненно достоверные ситуации, ой как актуальные по сегодняшним временам.

Вначале писал, что затронутые в повести темы следует рассматривать независимо, в отрыве друг от друга, но вот уже сам себе и противоречу: ведь ещё одну мысль (подвиг и его рациональность) авторы преподносят как раз в разрезе взросления героев. Если остепенившийся Быков и хладнокровный Жилин рассматривают подвиг через призму необходимости и практической значимости, то солидный и весомый Юрковский неожиданно демонстрирует, что он так и не повзрослел и готов ставить на кон жизнь (и не только свою) ради сиюминутного порыва. Пусть даже и оправдывает себя тем, что всю жизнь стремился к исследованию колец Сатурна. АБС выносят неумолимый вердикт: неоправданное безумство храбрых — каприз, достойный самого сурового наказания.

Вообще, думается мне, что «Стажёры» не так просты, как может показаться на первый взгляд. Многогранное произведение, в которое авторы заложили множество смыслов. Представить полновесный анализ повести в рамках простого отзыва — задача, как оказалось, неподъёмная. Задача, достойная целой статьи, и может быть даже не одной.

В разрезе дальнейшего изучения Истории будущего можно констатировать: «Стажёры» — это очередная веха в творчестве АБС. Позади — первые эксперименты, проба пера, задорная юность. Космос и космические корабли — это замечательно, однако главное — это всё же Земля, её проблемы, главное — это человек. Собственно, именно об этом размышляет Иван Жилин на последних страницах повести. Как известно, пройдёт несколько лет и мы увидим дальнейшее развитие этой мысли уже на Земле, в «Хищных вещах века».

«Стажёры». В предыдущих «предполуденных» повестях («Страна багровых туч» и «Путь на Амальтею») мы видели мир будущего по версии Стругацких с одной точки зрения — с точки зрения героев повести: покорителей, исследователей, созидателей. В «Стажёрах» же авторы сталкивают между собой уже две точки зрения — тех самых коммунистов с одной стороны и мещан-капиталистов с другой. Конечно, здесь совершенно ясно, что является правильным, а что ложным. Совсем не важно, является ли читатель коммунистом или же убеждённым либералом; все бы хотели жить среди таких людей, как Быков, Юрковский и Жилин. В мире «Стажёров» мещанство и капитализм показаны однозначно устаревшей и вредной, хоть всё ещё и жизнеспособной формацией. В более поздних произведениях Стругацкие уже не давали однозначных ответов. Там читателю предоставляется уже самому решить — какая точка зрения является правильной, есть ли вообще правильная точка зрения; а может быть читателю лучше придумать свою собственную точку зрения.

Итак, грузовой корабль «Тахмасиб» под управлением капитана Быкова отправляется в путь. На его борту знакомый нам по предыдущим повестям Юрковский, теперь уже в качестве генерального инспектора. «Тахмасиб» инспектирует базы и поселения в Солнечной системе — на Марсе, астероидах, спутниках Сатурна. Очень интересным моментом повести является то, как показаны сообщества каждой из этих баз. Ни один коллектив не похож на другой, в каждом поселении своя атмосфера и свой психологический климат.

Помимо социальных и психологических вопросов есть тут и облава на марсианских пиявок, и заброшенная база «чужих» на Марсе, и следы пришельцев в кольцах Сатурна. Вообще, наверное, трудно написать лучшую научную фантастику на тему освоения Солнечной системы, чем «предполуденный» цикл.

С одной стороны — мир безоблачного коммунистического будущего, населённого обычными советскими гражданами. Мир идей, стремлений и научного творчества во благо. С другой — мир простых, но увлечённых людей, освоивших космос, в котором, так же как и на Земле, помимо ежедневного труда и героизма, по-прежнему царит разгильдяйство и беспредельная вера в русский авось. Советский космо-человек ни на миллиметр не продвинулся по пути сверхчеловека. Овладев огромными энергиями, достаточными для того, чтобы разрушать целые планеты, общество будущего не смогло справиться с мелочностью, завистью и преступной халатностью некоторых своих членов. Люди совершенно не изменились за 150-200 лет развития коммунизма — и это главное, что бросается в глаза. Весьма обидно. И весьма показательно. Нет, они такие же открытые, весёлые, увлечённые в массе своей, но. Человек всегда остаётся человеком? Но тогда социализм образца начала 60-х уже достиг пределов развития, а капитализм — пределов падения. Чем же заниматься человеку развитого социализма, кроме как покорять космос? Ведь работа над собой, похоже, в его планы не входит. «Стажёры» с кристальной ясностью показали: социальное развитие вовсе не предполагает развития личностного. Есть ощущение, что свобода даже в полдень приходит к индивиду откуда-то извне, возможно, спускается сверху. Видимо, личные и семейные психологи могут быть полезны при любой формации.

Коммунизм в этой книге — это прежде всего инструмент овладения силами природы, а не среда, в которой homo уверенно движется к отметке sapiens. Таковы ранние Стругацкие, это не Ефремов, здесь больше весёлости, лёгкости и простоты. Собственно, за это мы их и любим.

Если говорить в целом, повесть является примером гуманистической фантастики. В строках и между ними читается безграничный оптимизм, вера в лучшее в человеке, в его творческие возможности, моральное величие.

Мир Полудня тут содержит некоторые противоречия. Стругацкие оставили какие-то островки капитализма — отдельные страны (очевидно, прежде всего, США), живущие по-старому. Логикой повести, возможно, это и было оправдано (ради противопоставления двух типов людей), однако коммунизм может быть только глобальной планетарной системой, иначе это обычный фаланстер, коммуна, временный проект, обреченный на вырождение. Вызывает также вопрос тот факт, что на Западе странным образом исчезли крупные корпорации и монополии, а остались лишь небольшие фирмы. Непонятно, каковы политические взаимоотношения «старого» и «нового» миров. Гротескно выглядят дружинники с красными повязками, которые на фоне неоновой рекламы и шумных баров приводят в чувства нетрезвых посетителей, а также советский чиновник, следящий за соблюдением трудового законодательства на американской горнодобывающей фирме, владельца которой, в конце концов, арестовывают за злоупотребления.

В плюсы романа я бы поставил проблематику. Очень хорошо обыгрывается тема мещанства, обывательщины. Стругацкие справедливо отмечают, что люди, подсаженные на потребительство, на примитивные жизненные «предпочтения» — вкусно поесть, посмотреть неприхотливое шоу, купить очередную не очень нужную мелочь, чтобы выглядеть «не хуже» соседа, есть в каждом современном обществе. Они есть на Западе, присутствуют они и в мире Полудня (читай — в СССР). Но в последнем, как отмечается в повести, их гораздо меньше и они уже отходят в прошлое (как показала практика «реального социализма» да и нашего времени — дело обстоит не так радужно).

. Ну а стажерами являются не только такие «кадеты» как Юра Бородин. Все мы стажируемся на звание быть человеком независимо он возраста. В течение всей жизни.

Как я понимаю, собственно братья Стругацкие начались с этой повести. То, что было сделано до «Стажёров», было литературной учёбой — удачной, неудачной, неважно. Только здесь они впервые заговорили своим голосом без натуги, без вымученного острячества и сурового шевеления желваками на скулах.

Повесть просто прекрасная с точки зрения литературы и как замечательный памятник эпохи уже кончавшегося «хрущовского» оптимизма.

С огромным удовольствием перечитываю «Стажёров», потому что люди, описанные Стругацкими, вполне живые, фон прописан со множеством деталей и — в дальнейшем Стругацкие разовьют эту особенность до совершенства — все детали фона имеют как предысторию, так и вектор, направленный в будущее. То есть, в «Стажёрах» не декорации, не условные выгородки, а мир, в котром можно жить, мир, который начался не с момента, описанного в первой главе, и закончится отнюдь не на последней странице. Вот эта обжитость изображаемого мира составляет значительную часть обаяния книг братьев Стругацких.

Интересно, что многим современным читателям «Стажёры» резко неприятны своим социальным оптимизмом — есть тут такие рецензии — и это неприятие идеологии Стругацких совмещается с ностальгией по позднему СССР. Но парадокс здесь только кажущийся. В семидесятые и восьмидесятые годы советские чиновники, мешавшие публикациям Стругацких, любили говорить «Стругацкие, конечно, коммунистические авторы, но. они антисоветские авторы». Позже так и было: коммунистические антисоветские Стругацкие. Однако повесть «Стажёры» писалась, когда никакого противоречия между советским строем и построением коммунизма не было, когда СССР не на словах, а на деле строил коммунизм, и потому оптимизм авторов повести совершенно естественный и очень обаятельный, а антисоветизма нет совсем. У них были основания для оптимизма, а о том, что через пару лет Хрущева снимут и всё кончится, они не догадывались.

Что ж «Стажеры». Во многом заключительная часть для команды Быкова, как таковой, которая во многом переворачивает мир Утра на изнанку, показывая, что этот самый мир далеко не идеален, что в нем присутствует множество проблем, проблем идеологических. Стругацкие в чем-то отходят от идеалов самопожертвования, геройства, от того мира, в котором платится любая цена ради прогресса и развития. Если в «Стране багровых туч» идеалы становления героя с большой буквы четко очерчены и имеют яркий окрас, то в данной повести показано, что происходит с этими героями после титров. И я постараюсь объяснить почему.

Конечно же в данной повести Стругацкие не отходят от принципов победившего коммунизма и все идеологические проблемы стараются решить именно ими. А проблематик тут несколько, постараюсь рассмотреть некоторые из них:

1. Последствия героизма. Именно с этого повесть и начинается. Перед нами предстает изменившийся образ именно тех людей, которые нам запомнились волевыми и стремящимися к цели, несломленными духом, готовыми бороздить пространство и время для новых подвигов и открытий. Теперь это другой образ: уставших от жизни (но не от работы) ветеранов, которые отдав себя без остатка своему делу, теперь поставлены перед жестокими фактами последствий. Последствиями уже является подорванное здоровье, общая усталость и смена якорей мировоззрения, если можно так выразиться. Ярким примером этому служит образ самого Дауге, которому теперь запрещено выходить в космос из-за всевозможных хронических заболеваний, на которые он сам готов наплевать и сломя голову отправиться покорять неизведанные уголки вселенной. В этом одновременно заключена его сила и его боль, ведь огонек в его глазах, как и в глазах его товарищей не погаснет никогда, но он вынужден смириться с положением вещей, как и предстоит смириться остальным, ведь на их смену придет новая кровь, новые стажеры. И в этом наверное кроется основной смысл названия повести: насколько старше ты бы не становился, как бы не трепала тебя жизнь, ты все равно останешься тем самым стажером на службе у самого себя и своих принципов и желаний, только хватит ли тебе «топлива» для такой бесконечной службы.

2. Борьба с «мещанством». Данная проблематика, как красная нить, проходит сквозь сюжет всей провести. Наверное, чтобы понять смысл данной тематики, стоит четко определить для себя, кто такие эти «мещане» в понимании самих Стругацких. В понимании авторов мещане — это самые безвольные и безынициативные обыватели, которые своим существованием не стараются и даже не собираются делать этот мир лучше. Это обычная серая масса, готовая к бесконечному потребительству и производству отходов потребления, готовая в этих отходах утонуть. Ведь главное в их жизни — это радость собственного существования и полного желудка, безыдейное и бесцельное, просто выживание ради выживания. Я бы использовал слово «кадавр», но это уже совсем другая история.

Начинается эта борьба опять же с самой первой главы, когда перед нами предстает образ потрепанного, но неизменного в принципах Дауге и его бывшей возлюбленной Марии Юрковской. Мария одна из тех самых потребителей, одна из нищих духом, своим мировоззрением и своими фразами она дает это понять. Она смотрит на Григория и видит только поверхностную оболочку, видит шрамы и повреждения, которые оставила на нем работа и жизнь, но не понимает за что, делая ставку на внешнем превосходстве. И конечно же глупо смеется и улыбается, когда на вопрос «а счастлив ли ты?», получает незамедлительное и четкое «Да».

Далее эта линия продолжается, противопоставляя и сталкивая лоб в лоб идеологию духа и его нищету. Сначала нам показывают борющихся за идею и прогресс ученых на станции «Эйномия», которые в условиях голода и тесноты, готовы работать за просто так. А затем представляют вниманию рабочих на станции «Бамберга», которые, рискуя собственной жизнью ради низменных желаний светских особ, добывают пабрикушки, не понимая, что «ставят на весы» несправедливо много ради денег и выживания. Описание станции «Бамберга» выделяется на фоне остальных довольно ярко, так как несет в себе определенный смысл этакого «плохого примера». Станция полна американцами-капиталистами, что не может не вызывать общую иронию. Кстати, не могу не упомянуть товарища Задорного (тем более тема про американцев его любимая). Нехорошо, Михаил Николаевич, воровать чужие идеи и выдавать за свои. Это я про «коекакеров» и про смысловое наполнение данного эпитета. Хотя то, что Задорнов является поклонником творчества Стругацких, прибавляет ему больше плюсов, чем минусов.

Затем линия продолжится снова, освещая события станции «Диона», показывая неспособность противостояния неопытных стажеров авторитету и низменным приемам главы станции. Авторы показывают, что без должного контроля и воспитания, создания идейной среды, можно загубить даже самый сильный потенциал. И тут, наверное, проблематика перетекает в другую..

3. Учительство и воспитание. Показав уродство и болячки общества, авторы предлагают методы борьбы. Именно учительство и передача накопленного опыта ставится в этой повести на первый план. Стажеры — новое поколение, приходящее на смену старого, ни в коем образе не должно растерять своего потенциала, направленного на прогресс и идеологию развития. Тут можно привести в пример образ самого Жилина, теперь уже взрослого космолетчика, который проходит путь становления из опытного борца за идею до учителя, готового передать свои знания и мудрость подрастающему поколению. К концу повести после ужасающих событий он понимает ценность человеческой жизни, именно человека, а не его подвигов. Он понимает, что на Земле остались люди, которые помнят о подвигах, но не знают о людях их совершивших. Ведь такие люди нужны этому миру живыми, чтобы стать новыми учителями.

P.S. В повести очень иронично на современный взгляд прописаны принципы капитализма, где общая идеология основана на количественном составе мещан. Капиталист скажет, что человек по своей сути — сволочь, так как мещанство и есть его суть. А коммунист возразит ему: человек не сволочь, просто его так воспитали. Обращаясь с человеком, как со сволочью, в итоге придешь к обществу низменных принципов и отсутствию ценностей. И в этом наверное кроется основная идея борьбы с мещанством, борьбы которая уже проиграна нами, современными читателями. И не нужно быть до кончиков пальцев коммунистом, чтобы это понять.

Но все таки хочется закончить на мажорной ноте. Повесть «стажеры» намного глубже, чем может показаться. Чтобы понять её смысл, не нужно смотреть на нее с политической стороны, нужно посмотреть на нее с человеческой. Я так же готов был рвать волосы на груди, как и Быков в последней главе, так же переживал и восхищался ставшими будто родными героями команды «Тахмасиба», разбирал на цитаты все философские мысли Ивана Жилина, а так же перечитывал его причудливые рассказы («сказки»), которые так часто бередили мое любопытство и фантазию. С Иваном я еще встречусь в повести «хищные вещи века», а пока поставлю этому произведению десятку.

Великолепный образец твёрдой научной фантастики. Ничего подобного от Стругацких я не ожидал. Чем-то неощутимо напоминает «Острова в небе» Артура Кларка. И там и тут главное действующее лицо — молодой человек, впервые оказавшийся в космосе. Но если «Острова в небе» концентрируются на технической стороне, весь её сюжет подчинён тому, чтобы рассказать о каждой космической станции по заранее определённому списку, то в «Старжёрах» акцент ставится на людях, их делах и проблемах и сюжет подчиняется именно этой проблематике и следует из неё.

Сюжет очень насыщенный, не перестаёт удивлять новыми и новыми красками и ситуациями. Каждая глава как будто является вполне самостоятельным рассказом, который можно читать отдельно от другой, но в то же время всё вместе обладает невообразимой целостностью, неисчислимые грани будущего сверкают в каждом эпизоде всеми своими возможными красками.

Мещанство, международный космопорт, атомокары, научные станции на Марсе, марсианские танки и краулеры, облава на марсианских пиявок, американская космическая станция «Бамберга», научные станции «Эйномия», «Диона», «Кольцо-1». Всё разное, со своими проблемами. На американской станции обстановка времён дикого запада, с непременной выпивкой, стрельбой из пистолетов, жаждой наживы. На научных станциях свои проблемы — где-то тесно, где-то плохой коллектив с начальником-интриганом, где-то проблемы с местной фауной. Поистине многогранный мир, из которого можно было бы сделать отличный цикл или даже (о, нет, только не это) межавторский проект.

В отличие от многих других книг, пытавшихся изобразить мир будущего, в этой книге будущее изображено настолько чётко и ярко, что в него веришь. Другие книги концентрируются на технической стороне дела, как бы изображают город будущего, не сумев населить его людьми. Здесь же пустые футуристичные здания населены живыми людьми со своими желаниями, мечтами, надеждами и проблемами.

В этой повести уже намечаются тревожные нотки «Хищных вещей века». Жилину всё меньше нравится однообразная работа, на которой всё в общем-то налажено и работает как часы, и всё больше его тянет назад, на Землю, где осталось ещё много нерешённых проблем. Здесь проглядываются и волнующие авторов темы бюрократии, функционерства, которые более развёрнуто и подробно рассмотрены в «Улитке на склоне» и повести «Понедельник начинается в субботу». Присутствует и тема ответственности и близорукости некоторых учёных, которые часто преследуют сиюминутные выгоды, поддаются личным интересам, подвергая и себя и других большому риску. Эта тема в дальнейшем была более подробно раскрыта в повести «Далёкая радуга».

За всё время чтения мне в глаза бросились лишь немногие недостатки именно научно-технической стороны повести. Во-первых — это повсеместное использование бумаги. Газеты, журналы, отчёты, ручное черчение графиков на бумаге. Во-вторых — это всё-те же огромные махины компьютеров. В-третьих — это архаичные фотоаппараты. Ну и уж если придираться по-крупному, то сейчас вся наблюдательная работа выполняется искусственными спутниками и автоматическими межпланетными станциями, а не людьми, как в повести. Анализ наблюдений можно проводить и на Земле, в комфортных условиях, не подвергая риску лучшие умы планеты. Но без этого и не было бы рассказанной истории. Остаётся только жалеть о том, что именно из-за развития компьютерных технологий человеку сейчас делать в космосе оказалось по сути нечего. Возможно ситуация изменится, когда на одной из планет найдётся нечто такое, что потребовало бы оперативного вмешательства людей и сулило бы человечеству какую-то очень существенную выгоду. Тогда около такой планеты неизбежно появится и космическая станция, будет налажено регулярное сообщение этой станции с Землёй и т.д. Или же развитие космических аппаратов достигнет такого уровня, когда прямо с Земли можно будет построить существенно автономную станцию, пригодную для жизни людей, так чтобы необходимые плановые рейсы на эту станцию осуществлялись бы не чаще раза в несколько лет. Поживём — увидим.

Если бы Стругацкие не забросили этот мир, ограниченный рамками Солнечной системы, они могли бы стать отечественными Артурами Кларками. Хотя я и не могу сказать, что это было бы лучше. В конце концов писатели не обязаны соревноваться друг с другом в каком-то определённом литературном жанре, как спортсмены — в определённом виде спорта, каждый писатель пишет о том, что его волнует и тем способом, который ему нравится.

Из всего творчества Стругацких пока что только эта повесть, на мой взгляд, может соперничать по качеству с «Хищными вещами века», моей любимой повестью из всего до сих пор прочитанного мной у Стругацких.

Вакуум-сварщик Юра Бородин, пытаясь нагнать своих коллег, попадает на борт легендарного «Тахмасиба», с экипажем которого ему предстоит совершить полное приключений путешествие через Солнечную систему. Здесь мы встречаем знакомых нам Быкова, Юрковского, Крутикова и Жилина.

После прочтения повести остается двоякое ощущение. С одной стороны, произведение прямо-таки пропитано дидактическим духом. Противостояние капитализма и социализма показано практически в черно-белых тонах, за исключением некоторых деталей, вроде американского инженера, возвращающего драгоценности космонавтам-коммунистам. Еще более нелепо в наше время выглядит снисходительный тон героев по отношению к «проигравшим» холодную войну капиталистам. А уж упоминание молодчиков в красных повязках, после посещения коих в барах даже музыка замолкает, это, извините, непонятно что вообще, и весьма показательный симптом времени, в котором творили Стругацкие.

С другой стороны, товарищ Жилин вносит неоднозначность. Медленно, но верно, меняется курс прозы Стругацких. И этот перелом курса недвусмысленно звучит в последних строчках повести, что подчеркивает в своих воспоминаниях и сам БН. Кроме того, не смотря на пафос, постоянное присвоение эпитета «железности» к различным персонажам и вообще религиозную идеологию, обещающую рай (для внуков) как искупление за наши мучения (тяжкий труд наш сегодняшний ради этих самых внуков), все же в лице Юры Бородина мы наблюдаем не автомат, чьи действия строго детерминированы партийной идеологией, а живого человека, способного переживать и подвергать сомнению свои взгляды.

Посему при всех своих недостатках, произведение, на мой взгляд, заслуживает внимания. В том числе, как памятник времени, образец лучшей научно-фантастической литературы пост-сталинской советской эпохи.

P.S. Ни в коем случае не стремлюсь высмеивать идеализм Стругацких, вполне понятный, учитывая дух времени, как не умаляю и привлекательности окончательной цели коммунизма. В связи с этим хочу привести показательную цитату БН о том, что «коммунист и член КПСС — понятия, как правило, не совместимые».

Одна из вершин творчества ранних Стругацких — именно тех Аркадия и Бориса, которые еще верили в коммунистическое будущее человечества. И, просто поразительно, насколько возросло мастерство авторов за те несколько лет, что прошли с момента создания «Страны багровых туч».

В этой книге есть практически все, что нужно «гурману от фантастики», чтобы повесть ему понравилась: легкость пера, увлекательность, мягкий интеллигентный юмор, добрые, смелые, сильные герои. Чего стоит один образ генерального инспектора МУКС Владимира Сергеевича Юрковского, выписанный с доброй иронией и бесконечным уважением. Вообще, в героев этой повести (и старых, известным по предыдущим книгам цикла, и новым) влюбляешься сразу, а затем на протяжении всей книги (даже уже зная ее содержание чуть ли не наизусть) нешуточно переживаешь за них.

И, наконец-то, в этом произведении появилось то, чего пока еще не было в предыдущих книгах братьев — размышления о жизни: о подлости и благородстве, о смелости, осторожности и разумном риске, о месте каждого из нас в жизни и о том, что же все-таки самое главное в этой жизни. Как интересно рассуждать вместе с Иваном Жилиным, где же должно быть его место в жизни, как любопытно слушать рассказ Михаила Антоновича о его разговоре с Базановым, как здорово быть с Юрой Бородиным, когда он видит, что девушка, с которой он только что познакомился, плачет.

И как же здорово пусть даже не жить ( увы, не сложилось), но хотя бы какое-то время побыть на страницах этой повести с такими людьми и в таком мире. Жаль, что написанного в таком ключе ранними Стругацкими не так много, как хотелось бы. Но все это — «золотой фонд» не только нашей, но и мировой фантастики.

В эпопее о Быкове «Страна багровых туч» — вершина, «Путь на Амальтею» — подножие вершины, «Стажеры» — пропасть.

Скучное, занудное произведение с откровенным бредом (например, марсианские пиявки, или, скажем, развалины станции, которая оказалась неземного происхождения, а все вокруг ходили и ни разу никому не пришло в голову, что это дело рук иного разума). Чудовищно примитивно, даже для советского времени, описан капитализм в космосе. Новые (для эпопеи) персонажи не проработаны, а старые изуродованы и выхолощены.

Читать можно, но, конечно, удовольствия, как от первых двух книг, не получить.

Все три повести о Быкове и Ко хотя и объединены общими героями, но по содержанию и настроению заметно отличаются друг от друга: героическую «Страну багровых туч» продолжает трагикомический «Путь на Амальтею», и заканчивает трилогию грустно-философская повесть «Стажеры». Советская идеологическая составляющая в первых двух повестях практически не ощущалась, в «Стажерах» же она проходит красной нитью через все повествование. Это не раздражает, но вызывает грусть – грусть от знания и понимания, чем закончились надежды и чаянья миллионов людей. И дело не столько в правильности или неправильности этих идей, сколько в их реализации и в людях: слова звучат красиво, правильно и просто, но смотришь за фасад слов и видишь, что все намного сложнее и неоднозначнее.

«Стажеры» — это повесть о людях. Фантастика здесь лишь фон для драмы человеческой жизни. В «Стажерах» АБС поднимают всегда актуальные вопросы о жизни, о человеке, о наших целях и приоритетах, мечтах и надеждах, о счастье. Вечные вопросы, на которые нет вечных ответов: каждый сам должен пережить, прочувствовать, чтобы действительно что-то понять. И юный стажер Юра, готовый в начале повести «красиво умереть», в итоге понимает, что «никакие открытия не стоят одной-единственной человеческой жизни». Как же трудно это понимание, такое простое и ясное, дается людям! Как же рьяно и слепо мы стремимся найти оправдания, ситуации, особые случаи… Все это чушь. Наша жизнь – это самое ценное, что есть у каждого из нас. И равноценным может быть только другая жизнь – не меньше.

Источник