братья стругацкие о чем пишут
Стругацкие: обязательно к прочтению
Колумнист журнала «Мир фантастики» Василий Владимирский специально для РИА Новости
15 апреля Борису Натановичу Стругацкому исполнилось бы 80 лет. Классик советской литературы, написавший в соавторстве с братом Аркадием более тридцати повестей и романов, не дожил до юбилея без малого пять месяцев. Произведения АБС, как называли братьев-соавторов поклонники, занимали в жизни советского человека особое место. С начала 1960-х до конца 1980-х их книги входили в неофициальный список «обязательного чтения» советского интеллигента — так же, как романы Хемингуэя или стихи Окуджавы. Сегодня мы живем в другой стране, с иным экономическим укладом, другими приоритетами и культовыми героями. Появились новые медиа, новые формы искусства, вырос сам темп жизни, а понятие «книжный дефицит», похоже, навсегда отошло в прошлое. Так зачем читать Стругацких сегодня, когда все сокровища мировой литературы доступны интернет-юзеру буквально в два клика?
Аркадий и Борис Стругацкие
Стругацкие для футуролога
Речь, разумеется, не о набивших оскомину «предсказаниях фантастов», не о случайно угаданных социальных тенденциях и технологических инновациях. Надо сказать, Борис Натанович всегда с большим скепсисом относился к этой самой «предикторской функции фантастики». Их с братом влекла задача посложнее. В «полуденном» цикле Стругацкие описывают «мир, в котором хочется жить» — модель будущего, во многом условную, но отвечающую ожиданиям значительной части нашего общества. Пожалуй, первыми из советских писателей-утопистов им удалось так четко обозначить цель, к которой мы подсознательно стремимся, вычленить общий вектор, наметить ориентиры. Судя по тому, что миры Стругацких и по сей день продолжают манить читателя, за прошедшие десятилетия эти ожидания не слишком изменились. Разве что на смену старым декорациям пришли новые — не менее, впрочем, условные.
Стругацкие для историка
Дело, конечно, не в «деталях быта»: во-первых, Стругацкие на этих самых деталях никогда специально не фокусировались, во-вторых, и других бытописателей в советской литературе хватало. Речь скорее о духе времени, об атмосфере эпохи, с пугающей точностью запечатленной в произведениях АБС. Вместе с обществом герои Стругацких проходят весь цикл смены настроений, от оптимизма и сдержанного энтузиазма до ощущения безвыходности, отсутствия перспектив, обреченности на бесконечное повторение уже пройденного. Рискну предположить, что всерьез исследовать жизнь СССР 1960-х, 1970-х и 1980-х, не зная творчества Стругацких, невозможно: каждая их повесть, по сути, мгновенный слепок коллективного бессознательного — а это дает историку куда больше, чем сухие цифры статистики, пусть даже самые точные.
Стругацкие для писателя
В 2012 году в Москве с курсом лекций побывал Роберт Макки, модный «креативный тренер», автор книги «История на миллион долларов», любимец голливудской богемы. По лекалами Макки снят не один блокбастер, среди выпускников его курсов Дэвид Боуи, Уильям Голдман, Пол Хаггис… Но если положить рядом «Историю на миллион…» и повести братьев Стругацких, становится отчетливо видно: еще в шестидесятых годах прошлого века советские классики в совершенстве освоили механизмы, о которых говорит сегодня американский киногуру. Переход от одного крайнего состояния к другому в каждой сцене, дистанция между характером и характеризацией, соотношение темпа и ритма в диалогах, раскрытие образов через конфликт… Здесь все это лежит на поверхности — и не подается как откровение. АБС никогда не скрывали свои драматургические приемы, не сакрализировали нарративную технику, охотно делились творческими секретами. Книги Стругацких — отличный учебник для тех, кому небезразлично, из какого материала сделана литература. Наверное, один из лучших среди созданных в СССР — если подходить к вопросу с практической, чисто утилитарной точки зрения.
Стругацкие для журналиста
Как и приличный писатель, журналист (в особенности труженик pr-индустрии) постоянно работает с афористичными, емкими, легко запоминающимися смысловыми единицами — если угодно, мемами. Судя по опубликованным черновикам и дневниковым записям Стругацких, соавторы придавали этому аспекту творчества большое значение: коллекционировали подслушанные фразочки и словечки, перебирали десятки вариантов в поисках самой точной и звучной комбинации. Их книги породили множество устойчивых мемов, от отдельных неологизмов, прижившихся не только среди любителей фантастики («кибер», «прогрессор», «мокрец»), до афоризмов, давно ведущих свою, независимую от первоисточника жизнь («Думать не развлечение, а обязанность», «Нам умные не надобны, нам надобны верные», «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным!» и т.д.). Акулам пера и шакалам ротационных машин есть чему поучиться — в крайнем случае, всегда можно вырвать хлесткую цитату из контекста и использовать в качестве заголовка.
Стругацкие для читателя
Для читателя, не относящего себя ни к одной из перечисленных категорий, книги Стругацких важны, прежде всего, как источник опосредованного жизненного опыта. Соавторы предлагают нам целый ворох ролевых моделей, богатейший выбор конфликтов, на любой вкус и цвет. Дети и взрослые («Гадкие лебеди»), настоящее и будущее («Улитка на склоне»), человек и общество («Град обреченный»), человек и бог («За миллиард лет до конца света»)… Весь комплект вызовов, которыми богата современная цивилизация. Произведения Стругацких учат делать выбор, не теряться в этически неоднозначной ситуации, решать моральные дилеммы под давлением обстоятельств. Что любопытно, этот механизм срабатывает независимо от того, разделяете вы взгляды прогрессора Руматы, сталкера Шухарта и комконовца Сикорски — или осуждаете их от всего сердца.
Трудно быть богом. Почему братья Стругацкие стали самыми популярными фантастами в СССР
Писательскую карьеру братьев Стругацких можно назвать счастливой. Их популярность не меркнет более полувека, а любовь к их книгам объединяет несколько поколений людей, которые родились и выросли в бывшем Советском Союзе. Бесспорно, это самые популярные отечественные фантасты, в том числе за рубежом. Рассказываем, в чём феномен писателя «братья Стругацкие» и как они читаются сегодня.
Как менялось творчество Стругацких от 50-х до 80-х
Аркадий и Борис Стругацкие воспринимаются читателями разных эпох как разные авторы. По эволюции их творчества можно отслеживать перемены в стране, в том числе крах определённых социальных и идеологических проектов. Стругацких не слишком интересовали большинство технических аспектов классической фантастики вроде искусственного интеллекта. Их произведения оставались социальными, часто — остро сатирическими.
Сами авторы считали, что их творчество закономерно развивалось от массовой и молодёжной фантастики, захваченной научно-технологическим и, как казалось, политическим прогрессом, к «взрослой» философской прозе. После смерти Аркадия Стругацкого писатель «братья Стругацкие» перестал существовать, и с 1990-х годов для них началась своеобразная эпоха посмертия.
Смещение акцентов и перемена взглядов Стругацких были заметны все тридцать с лишним лет их литературной карьеры. На излёте сталинского времени они начинают как авторы своего рода «производственных романов» о космических экспедициях. Правда, как бы во внутренней полемике с патриархом советской фантастики Иваном Ефремовым.
Стругацкие противопоставляют философской аллегорической фантастике психологическую научную фантастику. Вместо столкновения цивилизаций или коллективной победы в центре оказывается судьба и выбор вполне узнаваемого и человечного персонажа в сложной — до фантастичности — ситуации.
К оттепели, после романа «Полдень, XXII век», был создан масштабный фрагмент мира Стругацких, первоначально светло-утопический. Но уже в 60-е годы они окончательно прощаются с иллюзиями, оставляя их в обречённом Арканаре из «Трудно быть богом», таинственном лесу «Улитки на склоне», в искажённом мире Сарракша из «Обитаемого острова».
Писатели утвердились во мнении, что режимы по обе стороны железного занавеса не способны привести людей к подлинно справедливому и счастливому будущему
Возникает тема прогрессорства, направляющего отсталые цивилизации по нужному пути, а также бесконечно превосходящих землян Странников — сверхразвитых существ, также ставящих над человечеством неведомые эксперименты. Личная судьба взрослеющих героев чаще всего остаётся печальной или несостоявшейся.
При этом с конца 1960-х повести Стругацких регулярно получают отказ в публикации (а «Град обречённый» уже изначально пишется в стол), тем более что в изображённых «капиталистических» земных и инопланетных мирах всё более явно угадывался Советский Союз.
Конец застойной эпохи парадоксально оказался и концом творчества писателей, ещё до смерти Стругацкого-старшего. В 1980-х опубликованы в нецензурированном виде все созданные Стругацкими произведения, включая «Град», полный вариант «Улитки на склоне», «Гадких лебедей» и «Отягощённых злом». Фактически последнее совместное произведение братьев — пьеса «Жиды города Питера» — мало отличалось от перестроечной злободневной сатиры и было принято без энтузиазма. Так же как и итоговые «Отягощённые злом», показавшиеся малоудачным подражанием «Мастеру и Маргарите».
11 авторов, которые ненавидели экранизации своих книг
После смерти Аркадия младший брат, Борис Стругацкий, оказался распорядителем литературного наследия, с некоторым напряжением поддерживая образ несгибаемого интеллигента, совести нации. Когда в 2012 году он умер, элементы культа сцементировались. В сужающемся кругу фанатов Стругацкие по-прежнему воспринимаются как пророки и первые писатели эпохи. Для случайного нового читателя это люди, чьим именем названа площадь в Санкт-Петербурге, в книгах которых есть несколько по-настоящему удачных людей и образов.
Почему по их сценариям никак не хотели снимать кино
Подлинная, советская популярность Стругацких возникла в условиях информационного вакуума. «Мы не знали, откуда они, не знали, что один был переводчик, а другой — астроном, не знали, что они евреи», — отмечает один из читателей братьев 1957 года рождения. Но загадкой были не только подробности биографии писателей: главное касалось их творчества.
Большинство современников Стругацких периода их расцвета не помнят, чтобы держали в руках и тем более покупали их книги. Речь всегда шла исключительно о журнальных публикациях, часто — разрозненных. Конечно, повести самых известных в стране фантастов выходили в том числе отдельными изданиями, но те быстро оказывались в дефиците.
Что касается журналов, там была лишь фрагментарно напечатана «Улитка на склоне», тираж со «Сказкой о тройке» изъяли. В итоге полностью Стругацкие были прочитаны постфактум, в 80-е годы, когда у первых читателей в силу тех или иных причин интерес к ним просто уменьшился.
При этом писатели всеми силами противились ситуации, в которой их не печатали.
За редчайшими исключениями, они не писали сознательно непроходных вещей, избегая репутации подпольных самиздатовских писателей
Случаи, когда рукописи (вроде «Улитки на склоне») без ведома авторов публиковались за рубежом, вызывали у Стругацких чуть ли не такое же раздражение, как у занимающихся этой проблемой органов.
Стругацкие всеми силами пытались получить работу в кинематографе и возможность экранизировать — и таким образом популяризировать — свои книги, а также возможность самим писать сценарии. И здесь авторов тоже преследовал злой рок.
Первый сценарий они писали по первой своей же опубликованной книге — «Стране багровых туч» — в 1959 году. Сценарий был заказан «Мосфильмом», а режиссёром должен был стать Василий Журавлёв, который снимал кино про космические полеты ещё в 1935 году («Космический рейс»). Саму повесть переписывали несколько раз из-за абсурдных поправок цензоров. По очевидным причинам к началу 1960-х годов тема была весьма горячей, и всё же фильм не пустили в производство.
Взаимодействие с цензурой вскоре станет правилом для Стругацких, а «пропавшие» сценарии — почти правилом
При этом вскоре после несостоявшейся «Страны багровых туч» был поставлен революционный для советской кинофантастики фильм «Планета бурь» Павла Клушанцева по книге Александра Казанцева. Именно Казанцев, имевший репутацию обскуранта и конформиста, станет прототипом профессора Выбегалло (наряду с академиком Лысенко).
Четыре повести Стругацких всё же будут экранизированы в СССР. Детектив «Отель „У погибшего альпиниста“» был просто малозаметным. А вот «Чародеи» (по «Понедельнику») и «Трудно быть богом» (в версии восточнонемецкого режиссёра Фляйшмана) всем казались в момент выхода оглушительными провалами, извратившими дух оригинала. Ярким исключением оказался только «Сталкер».
25 захватывающих книг, c которых стоит начать читать фантастику
Неудачная киносудьба братьев особенно удивительна, ведь большинство произведений Стругацких принципиально кинематографичны. Их антураж — от Средневековья до космоса, перестрелки, гигантские ракопауки — это потрясающие возможности для спецэффектов. В то же время в сюжете есть интриги, загадки и характерное для авторов понимание Тайны: ни читателю, ни рассказчику не известна принципиально важная деталь, меняющая всё отношение к повествованию. Таким образом, Стругацкие практически ввели в советскую массовую культуру представление о саспенсе.
И всё же самым близким к красочной фантастичности, к картинке, которая должна была возникнуть в голове у любителя приключенческой литературы, остался фильм Фёдора Бондарчука. Несмотря на концептуальные недостатки, ему удалось завладеть вниманием публики. А итоговая экранизация «Трудно быть богом» Алексея Германа фанатами Стругацких была принята скорее с недоверием.
Характерно, что режиссёр начал писать сценарий в 1960-е, вместе с авторами (проект был остановлен после ввода войск в Чехословакию), а заканчивал один совсем в другую эпоху. Видимо, отсюда в эстетике и интонации фильма разочарование и ужас, несовместимые с философскими надеждами Полудня.
Когда и почему Стругацкие стали так популярны
Умение выстроить захватывающий сюжет и эмоциональную связь с деятельным героем — самая очевидная причина успеха Стругацких у читателя любого возраста. Сюда же можно добавить специфическую сложность описанных ими вселенных. Несмотря на то что иногда Стругацкие описывают общество будущего буквально несколькими штрихами, при чтении легко представить, а скорее додумать, весь мир.
Яркие детали вроде странных и одновременно кажущихся естественными «космополитических» имён (Саул Репнин, Максим Каммерер) и умолчания побуждают читателя к сотворчеству. И, разумеется, связь сюжетов разных книг, сквозные персонажи и авторская хронология оказались отличной базой для новых предположений о развитии мира Стругацких в фанатском по сути творчестве учеников или оппонентов.
21 советский фильм, который расскажет детям и подросткам о жизни в СССР
Персонажи Стругацких, порой против своих намерений, оказываются в героических обстоятельствах. Для них нормально противостоять законам известного им мира, чтобы если не изменить, то окончательно понять его. От ранних космоэкспедиций до экзистенциальной борьбы без надежды на победу в «Граде обречённом» и «За миллиард лет до конца света», герои Стругацких — герои-воины. Что также даёт возможность взрослеющему читателю ассоциировать себя с деятельным персонажем.
До сих пор одни из самых любимых повестей авторов — «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров». Они не просто выстроены в духе приключенческих романов (в первом случае — средневековом, а во втором — киберпанковском), но и предъявляют соответствующего героя.
Каммерер и Румата напоминают подростков, поскольку не знают главной тайны чуждого для них мира и пытаются переломить его законы через колено
К теме взросления Стругацкие вообще часто обращаются — и косвенно, и прямо. Подросток как метафора — образ формирующегося лучшего (а иногда непонятного или жуткого) мира. Уже после создания цикла о Полудне авторы, особенно Борис Стругацкий, много говорили о Высокой теории воспитания. Обозначенная, но не сформулированная точно теория предполагала, что дети вырастут высокоразвитыми личностями и построят лучший мир, если будет разорвана их связь с родителями. Иными словами, строители рая Полудня должны вырасти и быть воспитаны высококвалифицированными педагогами вне семейных условий.
Если сила медиа и массового искусства, метафора которой есть в «Хищных вещах века», сегодня воспринимается как банальность, то до нового воспитания новых людей нам ещё предстоит дожить. То, насколько специально запрограммированный подросток должен отличаться от своих «предков», с пугающими подробностями показано в «Гадких лебедях». Самому же подростку-читателю приятно вместе с героями ощутить моральное или, по крайней мере, интеллектуальное превосходство над дискредитировавшими себя прошлыми поколениями.
Сами братья Стругацкие своей лучшей и самой цельной книгой считали повесть «Улитка на склоне»
Это притча о чужой планете с земной исследовательской базой посреди мистического Леса, где происходят малопонятные чужаку процессы. Работа Управления показана глазами полуслучайно попавшего на планету филолога Перца. Он наблюдает за социальной и научной деградацией колонистов, осознает кафкианскую бессмысленность их бюрократизированной деятельности и с ужасом ждёт результатов вмешательства в экологию чужого мира.
Жизнь обработанных мощным и непонятным идеологическим ударом крестьян Леса наблюдает полубеспамятный учёный Кандид, оказавшийся в местной деревне после крушения вертолета. Эта жизнь включает в себя бессмысленный сельскохозяйственный труд, борьбу с живыми мертвецами и генетически модифицированными женщинами, которые научились размножаться без мужчин. Поставленные вопросы технологии, биологии, колониализма можно обсуждать долго — фактически в «Улитке» увязаны целые направления научной фантастики. Например, очевидна связь с «Аватаром» и потенциально с сюжетами разных фильмов или видеоигр.
Как и зачем я решил выучить эльфийский язык (а потом написал учебник)
Схожая судьба у «Пикника на обочине» — самой переводимой книги Стругацких, элементы которой прочно вошли в массовую культуру. Слово «сталкер» в значении «проводник» или «исследователь» стало частью русского языка, причем недавно обрело дополнительное значение «преследователя». После чернобыльской катастрофы — а затем и после гражданской войны на украинской территории — по-другому стала восприниматься и метафора Зоны, дегуманизированного постапокалиптического пространства.
«Пикник» часто остаётся единственной или главной книгой Стругацких для сегодняшних подростков, в том числе, видимо, из-за популярности косвенно связанной с ней серии игр и повестей S.T.A.L.K.E.R. Есть нечто мрачное в том, что сбывшимся предсказанием фантастов оказался не светлый полуденный мир, но беспросветный, хотя и полный чудес, мир Зоны. В культуре эти образы также ассоциируются с фильмом Андрея Тарковского, принципиально отличного от повести по идеологии, зато сохраняющего иррациональную надежду на исполнение желаний.
Но не менее важный парадокс, возможно, связан с повестью «Понедельник начинается в субботу», до сих пор крайне популярной, особенно у молодой аудитории. Она ведь и написана о молодых людях молодого мира, недавних студентах, живущих интересной, буквально сказочной жизнью.
Институт чародейства и волшебства был метафорой меняющегося оттепельного общества
Его герои, отважные и благородные ученые, готовились поставить магию и науку на службу человеческому стремлению к счастью, одолев последних «черных колдунов» — бюрократов и циничных карьеристов прошлого. Вторая часть, «Сказка о тройке», показывала уже почти безнадежное столкновение с неушедшей косностью, интригами, а в подтексте — с возрождающимся тоталитаризмом.
Две книги, написанные по заказу «Детгиза», были единственными изначально юмористическими произведениями Стругацких. Возможно, именно поэтому авторы не любили эти повести (особенно первую), стремясь с годами уйти в глухую многозначительную серьёзность. Но именно эта весёлость, предсказавшая будущее юмористическое фэнтези, их обессмертила.
Что смешнее всего, «Понедельник» обозначил контур будущего мира едва ли не лучше всех остальных книг Стругацких. Книга о программисте, который попадает в мир магической мифологии — сплав твёрдой sci-fi и фэнтези, — представляет собой образ жизни типичного жителя XXI века. Ведь и видеоигры, и многие другие элементы массовой культуры завязаны как раз на сказочных образах.
Драконы, гномы, тролли, волшебные артефакты и пространственные перемещения стали частью нашего быта. Не будет преувеличением даже сказать, что все «эскапистские» субкультуры в бывшем СССР связаны с «Понедельником» не меньше, чем, например, с книгами Толкина. Это светлый противовес антиутопии и посткапиталистической разрухи Зоны, необходимый для вдохновения каждого растущего человека.
Братья Стругацкие
…Гость под большим секретом поведал, что Стругацкие то ли уже запрещены, то ли вот-вот будут.
— Но как же так? Ведь они написали столько коммунистических книг.
— Книги они писали хоть и коммунистические, а — антисоветские…
Аркадий Натанович (1925–91) и Борис Натанович (1933–2012) Стругацкие — Наше Всё в фантастике. Конечно, до них были Иван Ефремов и Александр Беляев, не говоря о куче менее значительных персон, да и писатели других направлений (например, А. Н. Толстой) иногда обращались к этому жанру.
Но только Аркадий и Борис, они же братья Стругацкие, они же АБС ещё с доперестроечных времён, писали так много, талантливо и разнообразно.
Содержание
Отрывки биографии [ править ]
Мать обоих братьев — русская, учительница. Отец — сами понимаете, еврей, искусствовед, библиограф. (Борис в детстве не знал, что нехорошие люди называют евреев жидами, и думал, что жид — это просто нецензурное ругательство). В 1937 г. он (отец) отделался исключением из партии и увольнением, а вот младший брат (отца, дядя Аркадия и Бориса) был расстрелян. Во время войны семья оказалась в блокадном Ленинграде. Первым в город Ташла Оренбургской области вывезли Аркадия и отца (отец не доехал, умер по дороге в Вологде), потом — Бориса и мать. Аркадий закончил пехотное училище, а потом был откомандирован в Военный институт иностранных языков, став переводчиком с японского и английского. Был кадровым военным (между прочим, участвовал в подготовке Токийского процесса), в 1955 уволился в запас. Борис собирался поступать на физический факультет ЛГУ, однако принят не был и закончил математико-механический. Работал астрономом в Пулковской обсерватории. В бытность писателями находились в неоднозначных отношениях с советской властью: никакой прямой критики не позволяли (разве что в адрес Сталина), просто были «несистемными». Но какие-то горе-доброхоты передали их не подходящие для печати рукописи за границу — и пошли допросы на Лубянке…
Казалось бы, зачем рассказывать биографию авторов? А затем, что многое из своей реальной жизни они перенесли в свои вымышленные миры.
Немного о творчестве в целом [ править ]
Авторы уважали своих (по)читателей. БНС в разговорах с фанатами пришел к своему рыцарскому кодексу, по которому Слово Божие было лишь комментарием, а любая версия, не нарушающая прямой текст произведения, имела равные с ним права на жизнь. Впрочем, он же признавался, что сеттинг для них всегда был глубоко вторичен, а фантастика была лишь способом аккуратно сформулировать насущные вопросы. Однако именно поэтому он, в частности, категорически отвергал трактовки «Жука в муравейнике», согласно которым Абалкин действительно был автоматом Странников, так как это противоречило самой авторской проблематике произведения.
А вот кого они не уважали, так это мещан (в их понимании) и врагов просвещения:
И ещё. Характерная особенность творчества — перекличка с другими авторами. Отсылок столько, что для них пришлось бы создавать отдельную статью.
Другая забавная деталь творческой биографии. АБС, как и многие другие авторы антиутопий, не избежали обвинений в плагиате романа Замятина «Мы», хотя ничего похожего у них не было. Да и отзывались они о романе «Мы» довольно неодобрительно.
Братья любили позабавиться хайнлайнингом:
От цензуры братья страдали много и со вкусом. Ниже приведены самые невинные примеры. А ещё в период обострения отношений с КНР второ- и третьестепенных китайских персонажей пришлось менять на японцев.
А в честь старшего из любимых им братьев Владимир Высоцкий назвал своего сына Аркадия.
Мир Полудня [ править ]
Подробнее см. отдельную статью.
Другие крупные произведения [ править ]
«Извне» [ править ]
Место действия — Дальний Восток. Раннее произведение про инопланетян на тему контакта. Правда, произошёл он довольно несуразно и малопродуктивно — во всяком случае, для землян.
Дилогия о НИИЧаВо [ править ]
| « | Они работали в институте, который занимался прежде всего проблемами человеческого счастья и смысла человеческой жизни, но даже среди них никто точно не знал, что такое счастье и в чём именно смысл жизни. И они приняли рабочую гипотезу, что счастье в непрерывном познании неизвестного и смысл жизни в том же. | » |
| — «Понедельник начинается в субботу» | ||
«Понедельник начинается в субботу» (ПНвС) и «Сказка о Тройке» (СоТ). Русский Север. НИИЧАВО. Просто НИИЧАВО — Научно-Исследовательский Институт Чародейства и Волшебства. Первая книга — одно из самых известных произведений.
Авторы планировали написать и третью часть, где действие происходило бы во времена перестройки, а герои вновь встретились бы с Вунюковым (новая встреча с которым была обещана в конце СоТ), однако из-за тяжёлой болезни Аркадия дело остановилось на паре страниц черновиков с набросками сюжета и диалогов.
«Улитка на склоне» [ править ]
В повести описаны две локации — Управление (Кафка в исполнении АБС) и Лес. Лес — странный и пугающий мир, где живут две враждующих цивилизации: Славные Подруги, которые ненавидят мужчин и размножаются партеногенезом, и… кто-то ещё, с кем они воюют. Посреди всего этого безобразия в Лесу худо-бедно выживают крестьяне, до которых враждующим сторонам дела нет. А над Лесом, на Белых Скалах, стоит Управление — организация, которая должна изучать Лес, а на самом деле занимается в основном всякой фигнёй.
Соответственно есть два POV’а — Перец и «Кандид». Кандид, исследователь из Управления, в результате авиакатастрофы попадает к крестьянам в Лес и пытается вернуться в Управление. Перец оказывается в командировке в Управлении и пытается или вернуться домой, или наконец добраться до Леса и заняться его изучением. У обоих это не получается, а получается совсем другое.
«Гадкие лебеди» [ править ]
Философско-фантастическая повесть, написанная в 1967 году, но напечатанная только в 1987 — она была коммунистической по духу, но абсолютно антисоветской по содержанию. Протагонист — модный опальный писатель Виктор Банев. Место действия — город, в котором живут странные существа — мокрецы, они же больные «очковой болезнью». Это из-за них всё время идёт дождь, а дети все поголовно стали вундеркиндами…
«Второе нашествие марсиан» [ править ]
Мягкий аншлюс Земли показан глазами пожилого жителя захолустного провинциального городка. Он выглядит взаимовыгодным. Оказывается, что оккупация инопланетянами не несёт никаких неудобств — наоборот, они оказываются гораздо лучшими правителями, чем земные политики. А если человечеству при этом навязана унизительная, но хорошо оплачиваемая роль… ну так почему бы и нет? Повесть можно рассматривать как своеобразное полемизирующее произведение по отношению к классическому роману Герберта Уэллса ««Война миров».
«Отель „У погибшего альпиниста“» [ править ]
Псевдодетектив с неожиданным (для читателя по первому разу) вторжением фантастического элемента. См. основную статью.
«Пикник на обочине» [ править ]
Знаковое произведение о посещении Земли инопланетянами… точнее, о последствиях. Не исключено, что все эти загадочные артефакты, оставшиеся от пришельцев — не более чем ненужный им мусор, хлам вроде того, который могли бы оставить после себя беспечные туристы, позавтракав на обочине дороги. Подробнее см. основную статью.
«Град обреченный» [ править ]
Антисеттинг. В некоем искусственном Городе кем-то проводится Эксперимент над людьми из разных стран и эпох, которых привело сюда любопытство, страх, разочарование… В этом странном мире и живут главные герои — протагонист Андрей Воронин, звёздный астроном © из 1951, учитель Изя Кацман из 1967 и унтер-офицер вермахта Фриц Гейгер из 1945.
«За миллиард лет до конца света» [ править ]
Ленинград через недельку нашей эры. Несколько учёных самых разных специальностей вдруг обнаруживают, что какая-то непреодолимая сила мешает им работать. Что делать?
«Повесть о дружбе и недружбе» [ править ]
Сказка. АБС не любили, когда их спрашивали о этой повести, которую они написали из-под палки для детского журнала. Но некоторый философский потенциал у неё всё же есть. Книга не убога. В проекте «Миры братьев Стругацких: Время учеников» даже опубликован фанфик (Александр Етоев, «Как дружба с недружбою воевали»).
«Хромая судьба» [ править ]
Может включать в себя «Гадкие лебеди». Место действия — Москва. Обычный советский писатель Феликс Сорокин должен привести свою рукопись в НИИ, да всё никак не может. А когда наконец привозит, его ждёт сюрприз. книга основана на биографии АНС. Почти все описанные люди — реальные лица, только имена изменены. Есть и дружеские шаржи (Михаил Демиденко — Пётром Скоробогатов по прозвищу «Ойло Союзное»), есть и На тебе! (например, под «Олегом Орешиным» имелся в виду секретарь Союза писателей Глеб Горышин). А известный фантаст Александр Казанцев выведен под прозвищем, ни много ни мало, «Гнойный Прыщ».
…Был разгар лета, и жара стояла, и корчились переплеты в жарких черно-кровавых кучах, и чумазые, как черти в аду, курсанты суетились, и летали над всем расположением невесомые клочья пепла, а по ночам, невзирая на строжайший запрет, мы, офицеры-преподаватели, пробирались к заготовленным на завтра штабелям, хищно бросались, хватали, что попадало под руку, и уносили домой. Мне досталась превосходная «История Японии» на английском языке, «История сыска в эпоху Мэйдзи»…
…Бурный романчик между женатым начальником главка и замужним технологом на фоне кипящего металла и недовыполнения плана по литью. …Десятилетия проходят, исписываются тысячи и тысячи страниц, но ничего, кроме откровенной халтуры или, в лучшем случае, трогательной беспомощности, литература такого рода нам не демонстрирует.
И ведь вот что поразительно: сюжет-то ведь реально существует! Действительно, металл льется, планы недовыполняются, и на фоне всего этого и даже в связи со всем этим женатый начальник главка действительно встречается с замужним технологом и начинается между ними конфликт, который переходит в бурный романчик, и возникают жуткие ситуации, зреют и лопаются кошмарные нравственно-организационные нарывы, вплоть до КПК …
Все это действительно бывает в жизни, и даже частенько бывает, и все это, наверное, достойно отображения никак не меньше, нежели бурный романчик бездельника-дворянина с провинциальной барышней, вплоть до дуэли. Но получается лажа.
И всегда получалась лажа, и между прочим, не только у нашего брата — советского писателя. Вон и у Хемингуэя высмеян бедняга халтурщик, который пишет роман о забастовке на текстильной фабрике и тщится совместить проблемы профсоюзной работы со страстью к молодой еврейке-агитатору.
У меня вот в «Товарищах офицерах» любовь протекает на фоне политико-воспитательной работы среди офицерского состава Н-ского танкосамоходного полка. И это ужасно. Я из-за этого собственную книгу боюсь перечитывать. Это же нужен какой-то особенный читатель — читать такие книги! И он у нас есть. То ли мы его выковали своими произведениями, то ли он как-то сам произрос — во всяком случае, на книжных прилавках ничего не залеживается.
«Отягощённые злом, или Сорок лет спустя» [ править ]
Место действия: Ташлинск. Две книги в одной. В 1980-х гг. (не позже 1988, когда был опубликован роман) астроном Манохин (протагонист первой линии) встретился с 2 людьми. Первый — некий страховой агент Агасфер Лукич с необычным портфелем. Второй… Собственно, он не совсем человек. Обычно Агасфер называет его Демиург, т. е. «Творец». Работая у Демиурга секретарём, Манохин узнаёт альтернативную историю Иуды Искариота и Иоанна Богослова. Через 40 лет, в 2030-х, СССР всё ещё существует. Больше того — есть не только комсомол и КГБ, но и «кооператоры, итэдэшники»! Но появилось и кое-что новое, в частности — сеть лицеев, в которых готовят будущих педагогов. Одному из них, Игорю Мытарину (протагонисту второй линии) его Учитель, Г. А. Носов, передаёт рукопись Манохина. А в конце романа эти линии объединяются…
«Пять ложек эликсира» [ править ]
Феликс обнаруживает нечто ужасное. В том месте, которое приходится как раз на левую почку, плащ проткнут длинным шилом с деревянной рукояткой. … Иван Давыдович. Вы обратили внимание, что сегодня вы трижды только случайно остались в живых. Ну вот, хотя бы это… (Он берет двумя пальцами страшное шило за кончик лезвия и покачивает перед глазами Феликса.) Два сантиметра правее — и конец!
«Жиды города Питера, или Невесёлые беседы при свечах» [ править ]
Пинский: Зоя, что это ты делаешь? Зоя Сергеевна: «Молнию» пришиваю. Пинский: Ну и глупо. Завтра она у него сломается, и что тогда прикажете делать? Пуговицы надо! Самые здоровенные. И никаких «молний», никаких кнопочек.
Кирсанов: Это Санька-то мой — распутник! Да он же ни с какой бабой в постель лечь не может без штампа в паспорте. Базарин: С точки зрения тети Моти, он и есть самый настоящий распутник! В тридцать лет — две жены, каждой по ребенку заделал, а теперь пожалуйста — у него еще и какая-то Галина… Ну что это — не распутство?
Рассказы [ править ]
Произведения, написанные не вместе [ править ]
Аркадий — под псевдонимом «С. Ярославцев» [ править ]
Борис — под псевдонимом «С. Витицкий» [ править ]
Сценарии [ править ]
АБС написали сценарий к диафильму «Девятая планета Тайи» о мире, который представляет собой помойку.
Кроме того, они сочинили много киносценариев по своим книгам.
Экранизации [ править ]
Стругацким фатально не везет с экранизациями. Одни режиссеры изо всех сил самовыражовываются и не оставляют от оригинала камня на камне, другие вроде бы и следуют тексту, а получается серятина.
«Какие наши произведения мы хотели бы экранизировать? Понимаете, в чём дело, наверное, хорошо было бы экранизировать, скажем, „Хищные вещи века“, „Трудно быть богом“, „Малыша“, но, к сожалению, наши киношники на это дело либо идут очень туго, либо вообще не хотят идти. Доходит до того, что мы пишем сценарии, сценарии эти принимаются, сценарии эти оплачиваются, но фильмы не ставятся». А. Стругацкий.
Переводы [ править ]
В основном переводами с японского и английского занимался Аркадий. Наиболее известные авторы — Кобо Абэ, Акутагава Рюноскэ, анонимное средневековое «Сказание о Ёсицунэ», Айзек Азимов, Андре Нортон «Саргассы в космосе»; Джон Уиндем «День триффидов» (под псевдонимом С. Бережков).
Фанфики [ править ]
Официальные фанфики [ править ]
ПСС «Миры братьев Стругацких» началось с тома официально одобренных БНС фанфиков, написанных относительно молодыми фантастами, под названием «Время учеников». Потом вышел 2 и 3 выпуски. Качество варьируется от «вполне приличная вещица» до «Аркадий Натанович в гробу вращается». На момент выхода фанфики вызвали страшный срач среди фанатов АБС: одни считали Бориса Натановича человеком, продавшим наследие своего брата за чечевичную похлебку, другие радовались возможности хоть ненадолго вернуться в полюбившуюся вселенную Полудня.
Пожалуй, стоит упомянуть, что в двух фанфиках Рыбакова встречаются явные аллюзии на творчество АБС. 1) «Трудно стать Богом». Сын главного героя Бобка (Борис) сказал: «Цум бефель, господин блоковый». Это цитата из повести «Попытка к бегству», не имеющей никакого отношения к «Миллиарду…» 2) «Возвращения». Дауге, персонаж ранних книг из цикла Мир Полудня, сказал: «Славный мир. Веселый мир. Все шутят. И все шутят одинаково». Это слова отца Киуна, эпизодического персонажа из «Трудно быть богом» — повести, которая хотя и входит в тот же цикл, но её действие происходит на полтора века позже.
1 выпуск (1997 г.) [ править ]
— Одно скажу, — проговорил Малянов. — В мое время друзья с друзей денег не брали. С таким человеком здороваться бы перестали. А может, и не перестали бы, подумал он. Смотря кто, смотря где. Идеализирую. Ох, старый стал… — Ну… — ответил Бобка… — В ваше время деньги на фиг были не нужны. В лавках все равно пусто, а на Майорку только портвейнгеноссе допускались. Нормальные граждане просто чалили с работы, кто что мог, а потом махались бартером.
— Референта расстрелять? — осведомился адъютант. — По необходимости, — туманно ответил премьер.
2 выпуск (1998 г.) [ править ]
3 выпуск (2000 г.) [ править ]
Бывший планетолог увидел стоящего поодаль Лэна и прошептал. — Какой красивый мальчик. Просто чудо. Ваш друг? Что он там внутри себя понимал, с удовольствием разглядывая моего спутника, меня совершенно не касалось.
Неофициальные фанфики [ править ]
Деконструкция [ править ]
Суть: Мир Полудня в целом — приглаженная помойка, построенная на садистском промывании мозгов в интернатах и неограниченно-беспредельных полномочиях КОМКОНа-2 (поддержано Лукьяненко и Харитоновым).