братья и дружина лучше убитым быть чем плененным быть

Слово о полку Игореве в переводе А.Н. Майкова

Апол­лон Нико­ла­е­вич Май­ков — рус­ский поэт, член-кор­ре­спон­дент Петер­бург­ской Ака­де­мии Наук, пере­ло­жил “Слово о полку Иго­реве” в 1870 году.
Вари­ант пере­вода Май­кова почти с построч­ной точ­но­стью сохра­няет содер­жа­ние “Слова…”, однако по форме, рифме и ритму — это совер­шенно дру­гое про­из­ве­де­ние: ска­за­ние или былина. Текст Май­кова, без­условно, бли­зок к рус­ским фольк­лор­ным про­из­ве­де­ниям, что не слу­чайно. Поэт про­яв­лял посто­ян­ный инте­рес к исто­ри­че­ской тема­тике, увле­кался эпо­хой Древ­ней Руси и сла­вян­ским фольк­ло­ром. Подобно сла­вя­но­фи­лам, Май­ков про­ти­во­по­став­лял бур­жу­аз­ным отно­ше­ниям тра­ди­ции рус­ской ста­рины и силь­ную рус­скую государственность.
Пере­ло­же­ние Аппо­лона Нико­ла­е­вича выдер­жано в луч­ших тра­ди­циях лите­ра­тур­ного рус­ского народ­ного народ­ного творчества:
— напев­ность и про­тяж­ность слога
— повторы: “…От зари до вечера…. С вечера до света..”, “…Тре­тий день уж бьются! Тре­тий день к полу­дню уж под­хо­дит…”, “…Тут и стяги Иго­ревы пали! Стяги пали…”
— ста­рин­ные формы слов: пово­ро­тити, глас, вороги лихие, зол раз­дор и т.д.
Из всех четы­рех вари­ан­тов пере­ло­же­ния образ девы-обиды у Май­кова наи­бо­лее поэ­ти­чен (насто­я­щая царевна-Лебедь с кар­тины Врубеля).

Не начать ли нашу песнь, о братья,
Со ска­за­ний о ста­рин­ных бранях, —
Песнь о храб­рой Иго­ре­вой рати
И о нем, о сыне Святославле!
И вос­петь их, как поется ныне,
Не гоня­ясь мыс­лью за Бояном!
Песнь сла­гая, он, бывало, вещий,
Быст­рой век­шей по лесу носился,
Серым вол­ком в чистом поле рыскал,
Что орел ширял под облаками!
Как вос­пом­нит брани стародавни,
Да на стаю лебе­дей и пустит
Десять быст­рых соко­лов вдогонку;
И какую первую настигнет,
Для него и песню пой та лебедь, —
Песню пой о ста­ром Яро­славе ль,
О Мсти­славе ль, что в бою зарезал,
Побо­ров, касож­ского Редедю,
Аль о слав­ном о Романе Красном…
Но не десять соко­лов то было —
Десять он пер­стов пус­кал на струны,
И кня­зьям, под вещими перстами,
Сами струны славу рокотали.

Пове­дем же, бра­тия, сказанье
От вре­мен Вла­ди­ми­ро­вых древних,
Дове­дем до Иго­ре­вой брани,
Как он думу креп­кую задумал,
Наост­рил отва­гой храб­рой сердце,
Рас­па­лился слав­ным рат­ным духом
И за землю Рус­скую дружину
В степь повел на ханов половецких.

У Донца был Игорь, только видит —
Словно тьмой полки его прикрыты,
И воз­зрел на свет­лое он Солнце —
Видит: Солнце — что дву­ро­гий месяц,
А в рогах был словно угль горящий;
В тем­ном небе звезды просияли;
У людей в гла­зах позеленело.
«Не добра ждать», — гово­рят в дружине.
Ста­рики поникли головами:
«Быть уби­тым нам или плененным!»
Князь же Игорь: «Бра­тья и дружина,
Лучше быть убиту, чем плененну!
Но кому про­ро­чится погибель —
Кто узнает, нам или поганым?
А пося­дем на коней на борзых
Да посмот­рим синего-то Дону!»
Не послу­шал зна­ме­нья он Солнца,
Рас­па­лясь взгля­нуть на Дон великий!
«Пре­ло­мить копье свое, — он кликнул, —
Вме­сте с вами, русичи, хочу я
На конце неве­до­мого поля!
Или с вами голову сложити,
Иль испить зла­тым шело­мом Дону!»

О Боян, о вещий песнотворец,
Соло­вей вре­мен давно минувших!
Ах, тебе б пев­цом быть этой рати!
Лишь скача по мыс­лен­ному древу,
Воз­но­сясь орлом под сизы тучи,
С древ­ней сла­вой новую свивая,
В путь Тро­я­нов мчась чрез дол на горы,
Вос­пе­вать бы Иго­реву славу!

То не буря соко­лов помчала,
То не стаи гал­чьи побежали
Чрез поля-луга на Дон великий…
Ах, тебе бы петь, о внук Велесов.

За Сулой-рекою да ржут кони,
Звон зве­нит во Киеве во стольном,
В Нове­граде затру­били трубы;
Веют стяги крас­ные в Путивле…
Под­жи­дает Игорь мила брата;
А при­шел и Все­во­лод, и молвит:
«Игорь, брат, един ты свет мой светлый!
Свя­то­славли мы сыны, два брата!
Ты сед­лай коней своих ретивых,
А мои осед­ланы уж в Курске!
И мои куряне ль не смышлены!
Повиты под бран­ною трубою,
Повзросли под шле­мом и кольчугой,
Со конца копья они вскормлёны!
Все пути им све­домы, овраги!
Луки туги, тулы отворёны,
Остры сабли крепко отточёны,
Сами ска­чут, словно волки в поле,
Алчут чести, а для князя славы. »

И всту­пил князь Игорь во злат стремень,
И дру­жины дви­ну­лись за князем.
Солнце путь их тьмою заступало;
Ночь при­шла — та взвыла, застонала
И гро­зою птиц поразбудила.
Свист зве­ри­ный встал кру­гом по степи;
Высоко под­няв­шися по древу,
Чер­ный Див закли­кал, подавая
Весть на всю незна­е­мую землю,
На Сулу, на Волгу и Поморье,
На Кор­сунь и Сурож­ское море,
И тебе, бол­ван тмутороканский!
И бегут неез­жими путями
К Дону тьмы пога­ных, и отвсюду
От телег их скрып пошел, — ты скажешь:
Лебе­дей испу­ган­ные крики.

Игорь путь на Дон вели­кий держит,
А над ним беду уж чуют птицы
И несутся сле­дом за полками;
Воют волки по кру­тым оврагам,
Още­ти­нясь, словно бурю кличут;
На красны́ щиты лисицы брешут,
А орлы своим зло­ве­щим клектом
По сте­пям зве­рье зовут на кости…

А уж в степь зашла ты, Русь, далеко!
Пере­вал давно переступила!

Ночь редеет. Бел рас­свет проглянул,
По степи туман понесся сизый;
Поза­молк­нул щекот соловьиный,
Гал­чий говор по кустам проснулся…
В поле Русь, с баг­ря­ными щитами,
Длин­ным строем изря­ди­лась к бою,
Алча чести, а для князя славы.

И в пяток то было; спозаранья
Потоп­тали храб­рые поганых!
По полю рас­сы­пав­шись что стрелы,
Крас­ных дев помчали половецких,
Акса­миту, па́волок и злата,
А меш­ков и вся­ких узорочий,
Кожу­хов и юрт такую силу,
Что мосты в гря­зях мостили ими.
Всё дру­жине храб­рой отдал Игорь,
Крас­ный стяг один себе оставил,
Крас­ный стяг, сереб­ря­ное древко,
С алой чёл­кой, с белою хоругвью.

Дрем­лет храб­рое гнездо Олега.
Далеко, род­ное, залетело!
«Не роди­лись, знай, мы на обиду
Ни тебе, быстр сокол, пестер кречет,
Ни тебе, зол ворон половчанин…»

А уж Гзак несется серым волком,
И Кон­чак за Гза­ком им навстречу…

И в дру­гой день поло­сой кровавой
Пове­щают день кро­ва­вый зори…
Идут тучи чер­ные от моря,
Тьмой затмить хотят четыре солнца…
Синие в них мол­нии трепещут…
Грому быть, вели­кому быть грому!
Лить дождю кале­ными стрелами!
Поло­маться копьям о кольчуги,
Поту­питься саб­лям о шеломы,
О шеломы полов­чан поганых!

А уж в степь зашла ты, Русь, далеко!
Пере­вал давно переступила.

Чу! Стри­бо­жьи чада понеслися,
Веют ветры, уж нано­сят стрелы,
На полки их Иго­ревы сыплют…
Пому­ти­лись, пожел­тели реки,
Загу­дело поле, пыль поднялась,
И сквозь пыли уж зна­мена плещут…
Ото всех сто­рон враги подходят…
И от Дона и от синя моря,
Обсту­пают наших отовсюду!
Ото­всюду бесовы исчадья
Понес­лися с гика­ньем и криком.

Молча Русь, отпор кру­гом готовя,
Под­няла щиты свои багряны.

Ярый тур ты, Все­во­лод! сто­ишь ты
Впе­реди с куря­нами своими!
Пры­щешь стре­лами на вра­жьих воев,
О шеломы их гре­мишь мечами!
Где ты, буй-тур, ни поска­чешь в битве,
Золо­тым посве­чи­вая шлемом, —
Там валятся головы поганых,
Там тре­щат авар­ские шеломы
Вкруг тебя от сабель молодецких!
Не счи­тает ран уж он на теле!
Да ему о ранах ли тут помнить,
Коль забыл он и Чер­ни­гов славный,
Отчий стол, честны пиры княжие
И своей кра­са­вицы княгини,
Той ли свет­лой Гле­бовны, утехи,
Милый лик и лас­ко­вый обычай!

Источник

Слово о полку Игореве

Мы же по иному замышленью
Эту повесть о године бед
Со времен Владимира княженья
Доведем до Игоревых лет
И прославим Игоря, который,
Напрягая разум, полный сил.
Мужество избрал себе опорой.
Ратным духом сердце поострил
И повел полки родного края.
Половецким землям угрожая.

Игорь-князь с могучею дружиной
Мила брата Всеволода ждет.
Молвит буй тур Всеволод: «Единый
Ты мне брат, мой Игорь, и оплот!
Дети Святослава мы с тобою,
Так седлай же борзых коней, брат!
А мои, давно готовы к бою,
Возле Курска под седлом стоят.

Игорь-князь во злат стремень вступает.
В чистое он поле выезжает.
Солнце тьмою путь ему закрыло,
Ночь грозою птиц перебудила,
Свист зверей несется, полон гнева,
Кличет Див над ним с вершины древа,
Кличет Див, как половец в дозоре,
За Суду, на Сурож, на Поморье,
Корсуню и всей округе ханской,
И тебе, болван тмутороканский!

Долго длится ночь. Но засветился
Утренними зорями восток.
Уж туман над полем заклубился,
Говор галок в роще пробудился,
Соловьиный щекот приумолк.
Русичи, сомкнув щиты рядами,
К славной изготовились борьбе,
Добывая острыми мечами
Князю — славы, почестей — себе.

На рассвете, в пятницу, в туманах,
Стрелами по полю полетев,
Смяло войско половцев поганых
И умчало половецких дев.
Захватили золота без счета,
Груду аксамитов и шелков,
Вымостили топкие болота
Япанчами красными врагов.
А червленый стяг с хоругвью белой,
Челку и копье из серебра
Взял в награду Святославич смелый,
Не желая прочего добра.

Ночь прошла, и кровяные зори
Возвещают бедствие с утра.
Туча надвигается от моря
На четыре княжеских шатра.
Чтоб четыре солнца не сверкали,
Освещая Игореву рать,
Быть сегодня грому на Каяле,
Лить дождю и стрелами хлестать!
Уж трепещут синие зарницы,
Вспыхивают молнии кругом.
Вот где копьям русским преломиться.
Вот где саблям острым притупиться,
Загремев о вражеский шелом!
О Русская земля!
Ты уже за холмом.

Славный яр тур Всеволод! С полками
В обороне крепко ты стоишь,
Прыщешь стрелы, острыми клинками
О шеломы ратные гремишь.
Где ты ни проскачешь, тур, шеломом
Золотым посвечивая, там
Шишаки земель аварских с громом
Падают, разбиты пополам.
И слетают головы с поганых,
Саблями порублены в бою.
И тебе ли, тур, скорбеть о ранах,
Если жизнь не ценишь ты свою!
Если ты на ратном этом поле
Позабыл о славе прежних дней,
О златом черниговском престоле,
О желанной Глебовне своей!

Были, братья, времена Трояна,
Миновали Ярослава годы,
Позабылись правнуками рано
Грозные Олеговы походы.
Тот Олег мечом ковал крамолу,
Пробираясь к отчему престолу,
Сеял стрелы и, готовясь к брани,
В злат стремень вступал в Тмуторокани,
В злат стремень вступал, готовясь к сече.
Звон тот слушал Всеволод далече,
А Владимир за своей стеною
Уши затыкал перед бедою.

А Борису, сыну Вячеслава,
Зелен саван у Канина брега
Присудила воинская слава
За обиду храброго Олега.
На такой же горестной Каяле,
Укрепив носилки между вьюков,
Святополк отца увез в печали,
На конях угорских убаюкав.
Прозван Гориславичем в народе,
Князь Олег пришел на Русь как ворог.
Внук Дажьбога бедствовал в походе,
Век людской в крамолах стал недолог.
И не стало жизни нам богатой,
Редко в поле выходил оратай,
Вороны над пашнями кружились,
На убитых с криками садились,
Да слетались галки на беседу,
Собираясь стаями к обеду.
Много битв в те годы отзвучало.
Но такой, как эта, не бывало.

Уж с утра до вечера и снова
С вечера до самого утра
Бьется войско князя удалого,
И растет кровавых тел гора.
День и ночь над полем незнакомым
Стрелы половецкие свистят,
Сабли ударяют по шеломам,
Копья харалужные трещат.
Мертвыми усеяно костями,
Далеко от крови почернев,
Задымилось поле под ногами,
И взошел великими скорбями
На Руси кровавый тот посев.

И настала тяжкая година,
Поглотила русичей чужбина,
Поднялась Обида от курганов
И вступила девой в край Троянов.
Крыльями лебяжьими всплеснула,
Дон и море оглашая криком,
Времена довольства пошатнула,
Возвестив о бедствии великом.
А князья дружин не собирают.
Не идут войной на супостата,
Малое великим называют
И куют крамолу брат на брата.
А враги на Русь несутся тучей,
И повсюду бедствие и горе.
Далеко ты, сокол наш могучий,
Птиц бия, ушел на сине море!

Не воскреснуть Игоря дружине,
Не подняться после грозной сечи!
И явилась Карна и в кручине
Смертный вопль исторгла, и далече
Заметалась Желя по дорогам,
Потрясая искрометным рогом.
И от края, братья, и до края
Пали жены русские, рыдая:
«Уж не видеть милых лад нам боле!
Кто разбудит их на ратном поле?
Их теперь нам мыслию не смыслить,
Их теперь нам думою не сдумать,
И не жить нам в тереме богатом,
Не звенеть нам серебром да златом!»

Стонет, братья, Киев над горою,
Тяжела Чернигову напасть,
И печаль обильною рекою
По селеньям русским разлилась.
И нависли половцы над нами,
Дань берут по белке со двора,
И растет крамола меж князьями,
И не видно от князей добра.

Венецейцы, греки и морава
Что ни день о русичах поют,
Величают князя Святослава.
Игоря отважного клянут.
И смеется гость земли немецкой,
Что, когда не стало больше сил.
Игорь-князь в Каяле половецкой
Русские богатства утопил.
И бежит молва про удалого,
Будто он, на Русь накликав зло.
Из седла, несчастный, золотого
Пересел в кощеево седло.
Приумолкли города, и снова
На Руси веселье полегло.

Источник

Слово о полку Игореве. Переложение

Электронная книга «Слово о полку Игореве»
СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ.

Повесть о походе Игоревом,
Игоря, сына Святославова,
внука Олегова.

Литературное переложение в стихах.

Не пристало ли нам, братья,
Начать старыми словами,
Повесть трудную об Игоревой рати,
Игоре Святославовиче с полками?

Начну же я повесть печальную вам,
Песнь про те рати и тех князей,
Не гоняясь мыслью за седым Бояном,
По былинам наших скорбных дней.

Тот Боян, Боян же вещий,
если ж песнь кому творил,
то по древу растекался векшей,
серым волком по земле кружил
и орлом пронзал простор небесный.

Ум крепко напряг Игорь-князь удалой,
Мужеством сердце своё заострил,
Исполнившись духом, полки за собой
На степь Половецкую
за землю Русскую
повести князь решил.

О Боян.
Соловей давно минувших дней!
Если б ты воспел ту рать, вещая,
Воспарив по мысленному древу, соловей,
Весь простор небес умом своим пронзая,

Игорь брата милого ждёт.
И сказал буй-тур Всеволод храбрый ему:
«Один брат, один свет мне надежду даёт,
Свет ты сердцу один моему!

Святославичи, Игорь, мы оба!
Так седлай ты уже поскорей,
Брат единственный мой и тревога,
Своих быстрых и резвых коней.

А Игорь к Дону воинов ведёт.
Туда, где лебедь плачет и поёт.

Уж беду его в дубах подстерегают птицы.
Уж грозу волки накликивают по оврагам в злости.
Лают на червленые щиты лисицы.
Орлы клекотом зверей зовут на кости.

О наша Русская земля!-
Уж за холмом ты, Русь моя.

Долго ночь над степью меркнет.
Во мглу полей заря свет уронила.
Соловьиный щёкот дремлет.
Говор галок утро пробудило.

В пятницу, едва забрезжил свет,
Половцев поганых они смяли
И, рассеиваясь стрелами по полю вслед,
Половецких девушек в полон к себе погнали,

А уж с ними да золото, да много шелков,
Паволоки да дорогого оксамита без счета.
Покрывалами да кожухами,
плащами да всяким узорочьем прочим врагов
Стали мостить они мосты
через топкие места да болота.

Дремлет в поле Олегово храброе гнездо.
Далеко залетело по широким просторам.
Не было в обиду оно Русской землей рождено
Ни соколу, ни кречету,
ни тебе, поганый половец, чёрный ворон!

Гзак бежит серым волком
по ковыльной степи,
а Кончак ему топчет
путь на Дон впереди.

Назавтра кровавые зори встают,
Кровавые зори рассвет возвещают.
Чёрные тучи от моря идут,
Четыре уж солнца во мглу погружают.

Молнии синие блещут. Быть грому!
Тут копьям упругим и надломиться,
Тут литься дождю стрел с великого Дона,
Тут саблям о половцев шлемы и затупиться.

О наша Русская земля!-
Уж за холмом ты, Русь моя.

Вот ветры, Стрибожии внуки, повеяли с моря,
Задули стрелами на русские полки.
Земля гудит. Покрылось пылью поле.
И грязью мутной реки потекли.

И с моря половцы,
и с Дона шли.
И стяги говорили:
Рать обступили полчища орды.
Дети бесовы поля криком перегородили.
Сомкнули русичи червлёные щиты.

И куда не скачешь, тур, посвечивая шлемом,
Ложатся головы поганые их там.
Твоим мечом, тур Всеволод, верным
Аварские шлемы порублены напополам!

Устрашится ли ран, братья, тот и скорбной доли,
Кто честь забыл, богатство прежних дней,
О золотом черниговском отцовском престоле,
Свычаи да обычаи Глебовны милой своей?

Были на Руси века Трояна.
Минули и Ярослава годы.
И Олега, сына Святослава,
Были по земле кровавые походы.

Тот Олег мечом ковал крамолу,
Сеял стрелы в поле в лютой брани.
В золотое стремя встал к раздору
В городе своём, в Тмуторокани.

Ярослав великий уже звон тот слышит.
И в Чернигове закладывает уши по утрам Владимир.
А беда на ухо стрелами уж свищет
И несётся по полям земли родной погибель.

И всё с той же горестной Каялы,
Ко Святой Софии в стольный Киев,
Святополк повёз отца в печали,
Меж коней угорских — до могилы.

Внук Даждьбога погибал в крамолах
И не стала жизнь земли богатой.
Век людской недолог был в походах.
Редко на Руси покрикивал оратай.

Вороны кричали и кружили,
Трупы воинов кровавые деля.
Галки говор птичий заводили,
Собираясь на добычу в те поля.

Что шумит там? Что звенит.
Рано, до зари, взошла беда!
Игорь завернуть полки спешит.
Жаль ему милого брата Всеволода.

Бились день они — другой,
В третий день все стяги пали.
Разлучились два брата над быстрой рекой,
На том берегу одинокой Каялы.

Тут не досталось вам кровавого вина,
Храбрые русичи пир завершили:
Напоили сватов вы своих допьяна,
Сами головы за землю Русскую сложили.

Невесёлое время ведь, братья, настало,
Великую силу пустыня прикрыла.
Внуков Даждьбога обида тут встала,
Девой на землю Трояна вступила,

Синее море у Дона всплескала
Лебяжьими крыльями — волны плеща,
Добрых времён изобилие прогнала.
Против поганых не бьются князья.

Ибо сказал тут брат брату родному:
«Это моё всё, моё то всё тоже. »
Ковали князья на себя же крамолу,
Про мало «это великое» говорили уже.

А поганые со всех сторон
на землю Русскую идут тем чёрным днём.

О, далёко сокол залетел по полю,
Побивая птиц, ой, братья — к морю!

Игорева храброго полка не воскресить!
Карна чёрная по мёртвым голосит.
Желя жгучая, стеная по дорогам,
По земле по Русской поскакала,
Искры высекая огненные рогом.
Жёны русские рыдают, причитая:
«Уж не стало милых лад нам боле,
Уж ни мыслию о них не смыслить боле,
Уж ни думаю о них не сдумать боле,
Уж очами милых нам не видеть боле,
Серебра да злата уж не трогать боле. »

И застанал, братья, Киев великий от горя,
А Чернигов уж тут от напастей.
Разлилось тоски по земле Русской море,
Потекла по Руси печаль обильная несчастий.

Притоптал холмы он и овраги,
Возмутил озёра и потоки быстрых рек,
Иссушил болота, буераки.

И поганого Кобяка
в Лукоморье — из полков
вихрем вырвал — и собака
взвыл в гриднице от оков!

Что на дно Каялы половецкой
Всё богатство славы потопил,
Золота просыпав русского над бездной,
Русским золотом поганых князь позолотил.

Пересел уже из золотого
Игорь-князь в кощеево седло.
Приуныли забралы у городов русских снова,
Поникло веселие, братья. Т е м н о.

и понёс меня ворон на синее море.»

Вместе с ними, в море том пропав,
Два прекрасных месяца затмились,
Юные Олег и Святослав.
В смелости хинови пробудились.

На Каяле тьмою свет покрылся и погас,
И простёрлись половцы над русскою землёю.
Как гепардов выводок, в тот чёрный час
Кинулись поганые со всех сторон бедою.

А мы без радости, дружина,
Веселья нет — томит кручина.

И роняет слово золотое
Со слезами Святослав великий:
«Сыновья мои вы — горе!
Орёл доблести двуликий!

Честь и славу не достали
Ваши храбрые сердца.
Что ж вы, дети, делать стали
С сединой моей отца?!

Худо брат мне, Ярослав!
Где бояри той округи?!
Шельберы, татраны из дубрав,
Топчаки, ольберы и ревуги.

А ведь было время — без щитов,
Выхватив ножи из голенища,
С кликами ходили на врагов,
Отомстить за наши пепелища.

Страшен славы прадедов был звон!
Вы же рать оспорили святую:
«Эту славу силой мы возьмём,
А потом поделим и былую. »

Дивно ль старцу, мне помолодеть?
Но сокол полинялый с виду
Высоко заставит птиц лететь,
Никому не даст гнезда в обиду.

Зло — князья помочь мне не хотят,
Мало толку в силе молодецкой.
Уж под самым Римовом кричат
Русичи от сабли половецкой!

И Владимир в ранах удалой.
Горе сыну Глебову со мной!»

Княже Всеволод! Ты ль боле
Честь не мыслишь поиметь
На отеческом престоле
За Отчизну порадеть?!

Волгу вёслами ты плещешь,
Шлемом вычерпаешь Дон.
Удалые копья мечешь,
Гордый сокол над Глебовым гнездом!

Чьи отважные дружины,
С рыком туров умирая,
Погибали на чужбине
От клинка лихого края?

Встаньте в стремя, Господа!
За обиды сего времени,
за землю Русскую,
за раны Игоревы,
буйного Святославича-то!

На престоле золотом
Восемь дум имеешь разом
И великую кругом
Честь за мужество и разум.

Заперев Дунай на ключ,
Королю путь заступая,
Долг лелеешь выше туч,
Судишь земли до Дуная.

Тебе Киев открывал
Неприступные ворота.
Ты султанов доставал,
Разя молнией жестоко.

Вы, Мстислав и буй Роман!
Сердцем мучаясь в отваге,
Налетали вдруг на стан,
Храбрый дух неся, как стяги.

Вы ж носили на плечах
Шлем и латы золотые.
И железные подвязи
под шеломами у вас.
Обращали вы в бегство и земли
и страны лихие:

И Хинову и Литву,
Деремелу и Ятвягу.
И головы клонили половцы те вашему мечу!
На кого ж вы забыли теперь отвагу.

Не подняться, князь, полку!
Дон зовёт тебя с князьями
Отомстить за обиды врагу.
Храбрые Олеговичи поспешили к брани.

Изяслава внуки все,
Золотые от рожденья!
Не почести вы себе
Взяли добрые владения!

На кого забыли щит,
Копья польские и шлемы?
Русь великая кричит:
Защитите наши земли!

Загородите своими острыми стрелами
полю ворота,
за землю Русскую,
за раны Игоревы,
буйного Святославича-то!

Не серебряной струёй
Для Переяславля шла Сула.
Потекла поганою водой
Полочанам храбрым и Двина.

«Всю дружину, княже, приодели
Птичьи крылья у твоих же ног.
Полизали кровь на мёртвом теле
Звери чащи, выйдя из берлог. »

Не было ни брата Брячислава,
Ни другого — Всеволода, князь.
К одиночеству Каяла
Летят вороны на вас.

В золотое ожерелье
Душу-жемчуг ты излил.
Никнет прежнее веселье.
Гродно в трубы затрубил.

Ярослава внуки и Всеслава!
Опустите стяги! Бросьте меч!
Умерла в крамолах ваша слава!
Не нужна князьям уже и честь!

На седьмой, последний век Трояна,
Князь могучий Полоцкий Всеслав
Кинул жребий, глядя из тумана,
О девице милой загадав.

Но остался старому князь верен.
И, уже объятый синей мглой,
Выскочил из Белгорода зверем,
Нелюбимый Киевской землёй.

На Немиге, братья, на Немиге
Снопы стелют — головы кладут.
На току на том молотят жизни,
Душу веют — тело предают.

Берега поганые проклятой
Не добром засеяны веков,
А костями русскими богато,
Русской кровью залиты сынов.

Величая подвиг небывалый,
Спел Боян, сказав ему тогда:
«Князь Всеслав! Ни мудрый, ни лукавый
Не минует божьего суда. »

О, наша Русская земля,
Ты стонешь время вспоминая!
Владимир, старые князья
Ушли все — Русь теперь иная.

И «Солнце Красное» закрыть
Нельзя бывало за ворота.
Но стяг на стяг родной глядит,
Те Рюрик носит — те Давид.
Запели копья!

До высоких берегов Дуная,
Незнакомой птицей на рассвете,
Ярославны голос долетает
О любимом Игоре и смерти:

И утру кровавые все раны
На могучем теле я ему. »
Так и плачет голос Ярославны
На стене Путивля поутру:

Разве мало было на просторе
Высоко под облаком летать,
Корабли лелеять в синем море,
В синем море волны поднимать?

Почему моё веселье рано,
Господин, разнёс по ковылю?
Так и плачет, плачет Ярославна
На стене Путивля поутру:

«Днепр Славутич! Каменные горы
Ты сквозь земли половцев пробил,
Святослава в дальние просторы
До гнезда Кобякова носил.

«Солнце трижды светлое! О, Солнце!
Всем прекрасно ты и всем тепло!
Почему, Владыко-Солнце,
Сердце князю обожгло?

Ах, зачем в безводном поле
Жаждой луки ты согнуло,
Колчаны все, Солнце, горем
Лады милого стянуло. «

За рекой свистит Овлур:
Конь готов, пора в дорогу.
Овлур Игорю шепнул:
«Князю рабство не по роду!»

Переплыл и на коня.
Пал с конём на землю — волком
На донецкие поля
Князь бежит — летит, как сокол.

Игорь соколом летит
Высоко под облаками,
А Овлур волком бежит,
Росы сыпя над степями.

То гусей, то лебедей
По дороге добывали.
Оба тут своих коней
В беге быстром надорвали.

Рёк Донец: «Великий князь!
Кончаку не счесть позора.
Сколько счастья, возвратясь,
Ты на Русь принёс нам снова.»

Под ракитой на траве
Ложе царским князю было.
Гоголь сторожем был мне,
Чайка Игоря хранила.

Тут и галки замолчали,
Только полозы ползут.
Дятлы подлые стучали.
Соловьи поют, поют.

Говорил Боян, закончив речь:
«Худо безголовому от роду,
Худо голове без плеч..»
Худо на Руси без Игоря народу.

К Пирогощей Богородице святой
По Боричеву восходит князь с мольбой.

Игорь, Всеволод, Владимир,
Слава, слава вам и честь!
Слава доблестной дружине!
Слава Богу, что Русь есть!

И да здравствуют князья,
Вся дружина, дабы мрак
Не затмил Руси поля!
Во истину, да будет так!

Электронная книга «Слово о полку Игореве»

Источник